Например у нас в отделе работали девушки из номенклатурных семей. Бесконечно брали больничные — чтобы летать с мужьями в загранкомандировки. А у нас ведь круглосуточное вещание. Три такие сотрудницы «заболели» — остальным приходилось работать за себя и за них. Разве справедливо? Я отправлялся к Кириллову с докладом: сотрудница такая-то на самом деле не заболела, а улетела за границу, ей надо дать понять, что обманывать коллектив недопустимо.
Кириллов внимательно выслушивал, затем спокойно произносил: «Нужно подумать, что можно сделать и как повлиять». Я искренне не понимал его спокойствия в данном случае.
Много лет спустя, встречаясь на телевизионных юбилеях или каких-то иных мероприятиях, вспоминали с ним эти истории. Как-то он признался:
— Ты, бывало, возмущаешься, обличаешь — а я считаю про себя: один, два, три... Чтобы самому не заводиться. Знаешь, я ведь крайне нерешительный, прежде чем что-то предпринять, долго думаю.
Теперь уже я ему ответил:
— А ведь это не недостаток, в отношениях с людьми все-таки не следует сплеча рубить. Ко мне эта мудрость не сразу пришла.
Ну чего я добился своими «обличениями»? А ничего! Только испортил отношения с некоторыми коллегами. Они в ответ жаловались на меня Кириллову. Игорь Леонидович их выслушивал, на том все и заканчивалось.
Попутно эти «любительницы поболеть» разносили слухи, какой я нехороший и «всюду лезу». Валентине Михайловне Леонтьевой про меня наплели. Она даже сказала общей знакомой: «Если будешь с ним дружить, я тебя возненавижу». За что — непонятно. Такие вот страсти бушевали поначалу.
Отношение Леонтьевой было особенно обидным. Она — непререкаемый авторитет для меня. Таких не было до нее в нашей профессии, нет и не будет. Талант, природный артистизм, умение удержать аудиторию... А сколько всего знала!
Позже-то мы с Валентиной Михайловной подружились, сидели в одном кабинете. Она удивительная, конечно. Красавицей, пожалуй, не назову. Но все в ней как надо: высокая, элегантная, волосы всегда аккуратно уложены. Вспомнилось, как однажды на корабле она, Кириллов и Анна Шилова вели «Огонек», одетые в морскую бело-синюю форму. Глаз невозможно было оторвать, до того хороши были все трое!
Леонтьева значительно меня старше — я в 1945 году родился, она в 1923-м. Когда подружились, спрашивала довольно часто:
