И тут один из новых друзей обнаружил, что пропал его пистолет. Бросились шарить по комнате — ничего, поиски на лестницах и в туалетах также успехом не увенчались. Лицо студента, лишившегося пистолета, приобретало все более холодное выражение, какое бывает у следователей, он принялся опрашивать присутствовавших. Между собой все уже переругались, подозревая друг друга. Глубокой ночью, скандаля и сыпля матерными словами, вывалились во двор, во тьму, и продолжили искать потерявшееся оружие.
Невероятно, но пистолет нашелся — недалеко от тропинки, в кустах, туда недотепа во время очередного похода за горячительным завернул по малой нужде. От хорошо начавшейся вечеринки не осталось и следа, было стыдно за ругань, мы молча побрели немного поспать перед занятиями. А в общежитии еще долго со смехом вспоминали стрельбу в нашей комнате и допросы.
С тех пор завидев милиционера, я старался избежать встречи с ним. К тому же у меня случалось неприятное общение с органами правопорядка: то, не поставив в паспорте штамп о прописке, я собрался на каникулы домой и был задержан на вокзале, то в студенческом билете нашли какие-то исправления.
Однажды, выходя из общежития, опять столкнулся с офицером и по звездочкам на погонах понял, что это полковник милиции. «Мне нужен хороший художник», — сказал он. Я догадывался зачем: художников иногда просили рисовать по словесным описаниям портреты преступников. «Издаю книгу, — продолжил полковник. — История милицейской формы. Заплачу по факту». Согласился. В милицейской форме времен Великой Отечественной я изобразил своих друзей и себя вместе с ними.
В институте ко мне вернулось детское ощущение мудрого, бывалого индейца. Друг, с которым делил комнату, был намного старше, и под его влиянием я стал читать запоем. Потом самому захотелось писать, и я начал сочинять сценарии: видел свою прозу переложенной на киноязык, наверное, динамичное изображение меня уже тогда привлекало.
У нас часто собирались студенческие компании, мы вели разговоры о высоком — литературе, философии, мифологии, о смысле жизни. За чашкой чая, а иногда и чего покрепче, рассуждали и спорили до глубокой ночи. Позднее один из друзей вспоминал: «Вы разговаривали о таких материях, что я потом заснуть не мог, думал — как жить дальше?»
