Музыка настолько меня затянула, что после училища не знал, на кого дальше учиться — на художника или музыканта. Решил поехать в Красноярск сдавать экзамены в художественный институт. О Петербурге, где когда-то учился отец, не помышлял: у нас в девяностые банально не было денег, чтобы снарядить меня в культурную столицу. Сейчас думаю: как справлялись с трудностями родители, никогда не знавшие изобилия?
До моих одиннадцати лет семья жила в деревянном бараке в однокомнатной квартире всемером: мама с папой, мы с сестрой, бабушка и мои тети. Печное отопление, туалет на улице. Только в конце восьмидесятых отцу дали трехкомнатную квартиру. И вот, чтобы отправить меня в Красноярск, он продал приятелю дорогой столярный инструмент.
В институт я поступил, так решилась моя судьба художника. Но электрогитару с собой прихватил. Общежитие давали от консерватории, оно было населено в основном музыкантами, мы, художники, составляли меньшинство — и на каждом этаже в фойе устраивали дискотеки. Я приобрел даже некоторую известность в общаге исполнением собственных песен. Но постепенно ощутил, что в музыке достиг потолка, «приплыл», а в живописи и графике все только начинается.
Учился легко, любимым предметом стала композиция: там надо было что-то придумывать, а фантазия у меня всегда хорошо работала. Приносил на занятия вороха эскизов, наработок. Даже студенты старших курсов приходили взглянуть на то, что я насочинял. Похвастался отцу, он сказал: «Представляешь, Моисеенко у нас в академии обо мне говорил «Идите и смотрите, как Джорджиев — он поначалу путал мою фамилию — работает над композицией».
Во время учебы я стал выполнять и первые заказные работы. Как-то такому заказу предшествовал курьез. Однажды к нам в комнату общежития зашли незнакомые ребята, двое из них оказались нашими земляками и студентами юридической академии. Взгляд одного упал на мою работу, висевшую на стене: лошади, которых я рисовал на ипподроме. Они напомнили ему родную деревню, и я, не раздумывая, картину парню подарил. В ответ гости стали вынимать угощения и напитки, пошло застолье. Мы задушевно общались, пели под гитару и радовались завязавшейся дружбе.
В какой-то момент будущие следователи похвастались тем, что им положено оружие — газовые пистолеты. Мы, сугубо штатские, вытаращили глаза, и нам тут же предложили пострелять. Открыли окно, выставили на подоконник пластиковые бутылки и принялись по ним палить. Бутылки с хлопаньем улетали наружу, мы смеялись, комната наполнилась запахом пороха. Студенты-юристы несколько раз выбегали в ларек за выпивкой, веселье нарастало.
