— Один на один со степью, с морем, лесом вы часто изображаете и взрослых, и детей. Люди у вас вообще явно ближе к природе, чем к себе подобным, они прислушиваются к ней и смотрят мимо нас, зрителей, или вообще повернуты к нам спиной. Почему мы не видим их лиц?
— Чаще неосознанно, но я действительно люблю отвернуть от зрителя или как-то закрыть лицо изображаемого человека, прячу его взгляд. Едва возникает контакт через глаза, мы начинаем думать о герое картины как о конкретном человеке и живопись превращается в литературу, а это мне неблизко. Лучше, когда есть загадка. Да, мой персонаж — ускользающий. Зрителю хочется взглянуть на его лицо. Мне и самому интересно это сделать.
Недосказанность, по-моему, одна из самых ценных вещей в искусстве. Кто-то стремится достичь в своей картине или графике совершенства, я — нет. Куратор, помогавший мне делать экспозицию в Венеции, сказал: «Только не говори европейцам, что ты не всегда знаешь, каков будет результат твоей работы. Не поймут». Да, в западной ментальности — поставить цель и идти к ней, а восточный художник не стремится контролировать каждую каплю краски, вспомните хоть живопись на шелке. Вот и я, начиная картину или графическую серию, хочу, например, сделать светлую, тонкую, зыбкую вещь, а потом изменится настроение, время года, погода за окном — и в работе поменяется все, от колорита до идеи. Если с иного моего холста снимать красочные слои, то в процессе обнаружится десяток картин одна под другой.
— В ваших картинах наряду с непреходящими сюжетами и мотивами немало примет нынешней жизни: мобильных телефонов, наушников, детских игрушек. У вас здорово получается о вечном говорить современным языком.
— Я очень люблю стрит-арт, который дает ощущение свежести и новизны, немузейности, в некоторых моих работах видно его влияние. Еще занимаюсь микроанимацией — делаю небольшие, секунд на тридцать-сорок, ролики и показываю их в специальных залах на своих выставках. Человек рассматривает картины, зашел в зал, там один за другим идут эти ролики, посмотрел — и опять к картинам. Живое общение с искусством.
Мир подвижен, в нем все перетекает друг в друга невообразимыми потоками. И мои воины и принцессы — вечное противостояние двух жизненных начал, сама жизнь, бесконечная, как небо над степью.
