К тогдашнему министру культуры, который ничего не понимал в искусстве, мы ходили на поклон втроем — Юлик, Виташа и я. Тот однажды, выслушав нас, помолчал и растерянно сказал:
— Какой-то театр «Детектив»... Вот если бы хор организовали...
— Можем и запеть! Только вас сразу же снимут, — пообещали мы.
Театр получился. В «Детективе» Виташа поставил французскую пьесу «Западня», она шла с успехом. Вообще, я ходил на все его спектакли и даже на уроки, которые он вел во ВГИКе. Через мое мнение Виташа проверял себя, свой профессионализм. Ему всегда было интересно знать, что я думаю. Мне же нравилось абсолютно все, что он делал! Виташа был одарен невероятно! Те, кому довелось увидеть его в спектакле Малого театра «Свадьба Кречинского», не в силах это забыть. Там Соломин — гений! Играл на разрыв!
С разгона садился на шпагат и срывал аплодисменты. Я говорил:
— Остановись! Тебе шестьдесят! Так нельзя, надорвешься.
Вообще, он двигался божественно, мог быть прекрасным балетным танцором.
— Да-да! — отвечал он. — Но пока не получается найти актера на замену.
В последние годы жизни он набрал невероятное количество работы: помимо сцены Малого театра выходил в антрепризах, преподавал. А у него была тяжелейшая гипертония... Мы с его близким другом хирургом-онкологом Женей Матякиным уговаривали: «Виташа, заканчивай эти чудовищные перегрузки!»
— Зачем он так себя рвал, как вам кажется?
— Может, предчувствовал, что жизнь окажется недлинной, хотел многое успеть. Не верю в то, что он столько работал ради денег. Хотя они требовались. Соломины купили старый дом, который очень нравился Виташе. Радовался: «Наконец у меня будет своя комната. Хоть девять метров, но только моя!» Не успел... Так и остался без своей комнаты в этой жизни.
За два года до кончины он крестился. Уже в больнице, куда его увезли с инсультом как раз со «Свадьбы Кречинского», успел собороваться. Священник рассказывал потом, что еле сдерживал рыдания. Душа Виталия раскрылась, он был готов к уходу.
— Вы успели проститься с другом?
— Врачи категорически возражали. Пускали только Машу и дочерей. Я стремился прийти, но мне говорили, что неизвестно, как мой визит на него повлияет.
Инсульт был и у Юлика Семенова. Тогда тоже произошла трагедия. Чтобы с ним повидаться, из Америки прилетела Вика Федорова, дочь знаменитой актрисы Зои Федоровой. Именно Юлик добился в свое время, чтобы Вику выпустили из СССР на встречу с отцом, бывшим американским военным атташе, у которого когда-то был бурный роман с Зоей. Так вот, когда она прилетела в Москву и поехала в больницу, где лежал Юлик, врачи категорически запретили встречу: «Мы не знаем, как он на вас отреагирует. Может, распереживается и все закончится плохо».
Юлик умер... Нас к нему так и не пустили. У врачей свои правила, и я склонен им доверять.
— Тридцать пять лет назад закончились съемки «Шерлока Холмса», вам было пятьдесят с небольшим. Почему же тогда артиста в самом расцвете сил, бесподобно сыгравшего высокого уровня классику, не порвали на части режиссеры? После этого вы сыграли лишь в восьми картинах.
— Едва мы поставили точку в «Холмсе», меня сразу же пригласили на роль профессора Енотова в «Необыкновенных приключениях Карика и Вали». Дальше на четыре года театр «Детектив» занял все мое внимание. Предложений было много, но я отказывался — это же мой театр, я его директор и художественный руководитель.
— Выходит, кино — не такой сильный наркотик, без которого актер не может жить?
— Все же я из актерской семьи. Поэтому никогда не сидел у телефона, не ждал, когда он зазвонит и меня пригласят на киностудию. При этом знал, что если ничего дальше не произойдет в профессии, сменю деятельность. Пойду работать таксистом.
