— На эту роль вас взяли без проб, верно?
— Я пробовался лишь в двух-трех первых своих фильмах. Что касается «Шерлока», то Масленников еще пробовал Кайдановского, Юрского. Но Юра Векслер ему прямо сказал: «Если не утвердишь Ливанова, снимать не буду, ищи другого оператора». Я всего этого не знал, когда проходил пробы с разными актерами, претендующими на роль Ватсона. Это уже потом, спустя многие годы, режиссер начал раздавать интервью, где утверждал, что сразу собирался снимать только меня.
— И кто же мог стать Ватсоном вместо Соломина?
— Одного предложил я сам. Однокурсника, талантливого актера Дмитрия Гошева. Он немного снимался, страдал гипертонией. Дима был толстым и выглядел как реальный Ватсон, вернее как его прототип. Нам показывали разные фотографии, но помню, что этот человек был толстым, обрюзгшим. Уже потом узнал, что снимки сделаны в конце его жизни.
Вообще-то мы ориентировались на рисунки Сидни Пэджета, друга Конан Дойла. Он иллюстрировал серии первых книг о сыщике. Посмотрите на них и увидите поразительное сходство Холмса и Ватсона со мной и Виталием Соломиным. Когда Виташа появился на пробах и мы сыграли какую-то сцену за столом, я понял: все, Ватсон найден! Настолько точно он вошел в образ, создал характер.
Что еще понял — всеми силами нам с Соломиным следует подружиться. Скажем, как играется любовь? Взглядом, прикосновением, интонациями. Но как выразить внешне дружбу? Никак! Если только актеры на самом деле дружат. Тогда произойдет мистика, и это через экран почувствует зритель. На счастье, мы с Виташей совпали — в восприятии мира, в искусстве. Я подарил ему журнал «Юность» со своей повестью «Мой любимый клоун». Через пару дней он приехал на съемки с буклетом о себе, который подписал: «Спасибо, о тебе я все узнал по твоей нежной повести». Спустя несколько лет попросил меня написать пьесу и поставил ее в Малом театре. Это была первая официальная постановка Виташи, и сразу — бешеный успех. Белого и Рыжего клоунов они играли с Виктором Павловым.
К душе Виталика было очень трудно пробраться, он был закрытым человеком. Открывался лишь тогда, когда ему самому хотелось или требовалось для работы. Встретившись на пробах, мы больше не расставались.
— Семь лет подряд, пока шли съемки «Холмса»... В этом году Виталию Соломину исполнилось бы восемьдесят.
— Да, он на шесть лет меня моложе. И эта разница чувствовалась, он мне во всем очень доверял. Считал своим талисманом, потому что все, что мы делали совместно, приносило успех. «Живи долго, ты мне очень нужен», — сказал он в день моего шестидесятилетия, когда я собрал гостей у себя на даче на Николиной Горе. До сих пор отношусь к Виташе как к живому. Читаю о нем книгу и никак не могу закончить: «Вселенная Малого театра. Виталий Соломин». Держу в кабинете как Библию. В книге собраны отзывы о его работах, воспоминания тех, кто его хорошо знал. В том числе жены, дочерей. Мы дружили семьями, наши жены, Маша Соломина и Лена Ливанова, обе художницы, были очень близки. Дружили, да и до сих пор дружат и наши дети.
— Как Мария поживает?
— Судится с каким-то лживым телевизионным каналом, а раз в бою, значит, в порядке!
— Вы же сами прекрасно знали Виталия Мефодьевича, зачем нужна книга?
— Общаюсь с ним таким образом. Читаю, вспоминаю. Мне очень его не хватает.
— Вы оба были в то время востребованы, как выглядело общение двух популярных актеров, обожающих профессию? Как находили для этого время?
— В 1986-м мы закончили сниматься в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Через два года мне позвонил еще один друг — писатель Юлиан Семенов, сказал, что необходимо создать театр «Детектив» и ставить в нем пьесы, воспитывающие правосознание. «Если ты не возьмешься, театра не будет», — уверял Юлька, и я согласился ввязаться в это дело. Весь следующий год вставал в восемь утра, чтобы ходить по разным инстанциям, чиновникам.
