Стреляться решили на Волковом поле, позднее ставшем весьма популярным местом встречи петербургских дуэлянтов. Пущин был секундантом Пушкина, Дельвиг — Кюхельбекера и стоял от него слева. Вилли начал целиться, и Пушкин закричал: «Дельвиг! Стань на мое место, здесь безопаснее». Кюхельбекер взбесился, рука дрогнула, и он пробил фуражку на голове Дельвига. Александр отбросил пистолет в сторону и хотел было обнять друга, но Кюхельбекер яростно кричал: «Стреляй!» Пушкин убедил его, что стрелять нельзя — в ствол забился снег, и со словами «Полно дурачиться, милый, пойдем пить чай» подал Кюхле руку. Друзья отправились домой и к вечеру помирились.
Но далеко не все проделки лицеистов сходили им с рук, одна история последнего курса была доведена до сведения императора. У камер-фрейлины Варвары Волконской имелась горничная Наташа, с которой все лицеисты любили полюбезничать. Как-то в переходе в вечерней темноте заслышав шорох платья и воображая, что это Наташа, Пушкин попытался ее поцеловать. Каково же было изумление юноши, когда оказалось, что он прижал к стене саму засидевшуюся в девицах фрейлину. Разразился скандал. Волконская пожаловалась брату-царедворцу, тот — государю.
Призвав к себе директора лицея, Александр I недовольно заметил:
— Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей садовника, но теперь уже не дают проходу фрейлинам моей жены.
Директор быстро нашелся:
— Ваше величество, я искал случая принести повинную за Пушкина. Он, бедный, в отчаянии — приходил за моим позволением письменно просить княжну, чтоб она великодушно простила ему это неумышленное оскорбление.
— Пусть пишет, уж так и быть, беру на себя адвокатство за Пушкина, — неожиданно смягчился император и понизив голос, с улыбкой добавил: — Между нами говоря, старая дева, быть может, в восторге от ошибки молодого человека.
В январе 1815 года в лицее было объявлено «публичное испытание воспитанников первого приема по случаю перевода их из младшего в старший возраст». Приглашались почетные гости и родители учащихся, в их числе и Сергей Львович Пушкин. Когда стало известно о приезде в лицей Державина, преподаватель словесности Галич попросил Пушкина сочинить стихи, достойные прочтения пред великим стариком. Ода юного поэта «Воспоминания в Царском Селе» прозвучала «с необыкновенным оживлением». Державин, до того дремавший в кресле, встрепенулся, глаза у него заблестели. Растрогавшись, он захотел обнять пылкого лицеиста, но тот от смущения убежал.
