Жена однажды, вернувшись с работы, спросила: «А чего вы дома сидите? Идите гулять». Мы стали ездить в парк, я бродил там с Аней на руках часами, все ей показывал — и, взрослый человек, сам начал смотреть вокруг детскими глазами. Вдвоем открывали для себя мир. И так Анька ко мне привязалась, что когда заговорила, на вопрос, чья она, отвечала: «Папина». Однажды малышкой расплакалась в магазине, потому что я отказался купить ей какую-то игрушку. Слезы размером с горошину текли по щекам. Мама взяла ее на ручки, стала успокаивать и спросила:
— А сейчас чья ты дочка?
Аня показала на меня пальцем и громко сквозь слезы сказала:
— His! («Его!»)
Дети напитались тем, во что верю я, что изображаю на своих работах, потому что всегда много времени проводили рядом с пишущим картины папой. Когда говорю им:
— А ну, пошли из моей мастерской, дайте работать! — удивляются:
— Почему это твоя мастерская? Она наша. Папа, тебе пора научиться делиться.
— Да, пора, — соглашаюсь.
Большая гостиная, которую себе под мастерскую и присмотрел, стала причиной того, что мы купили этот дом. Ему сто десять лет, он теплый, светлый, уютный. Я занялся недавно небольшим ремонтом, задумал сделать пристройку, для меня строительство — отдых. Не могу бездельничать, я тогда с ума схожу, и если не пишу картин, делаю что-то руками. Соорудил когда-то в саду теремок для детей, они уже из него выросли, и я летом стал его разбирать, а фундамент-то крепкий, бетонный! Принялся разбивать его кувалдой, вспотел весь, дочка в окно увидела мои старания и говорит маме:
— Смотри, как папа мучается!
А та отвечает:
— Что бы папа тебе ни говорил, он такие занятия обожает.
Я и вправду люблю все, что связано с физическим трудом, когда в охотку конечно. В огороде, в саду копаюсь, выращиваю овощи-фрукты. Несколько лет назад посадил три деревца инжира, они уже дали урожай. В этом году поставил на участке несколько деревянных коробов с черноземом, в которых у меня растут помидоры, огурцы, перец.
В мае обычно ставлю на участке бассейн. Дети плещутся, я жарю на гриле мясо и овощи. А когда Аня с Мишей вылезают, и сам, надев на щиколотки ремни на липучках, иду в бассейн и плаваю там на месте. Искупаемся, поедим, сидя в тени раскидистого дуба шести метров в обхвате и возрастом сто пятьдесят лет, затем иду к своим картинам. Окна мастерской выходят в сад, в зелень. Сажусь к мольберту, и какая бы ни была на улице погода, какое бы ни было настроение, все становится на свои места.
