Сергей приезжал перед спектаклем раньше всех, проверял реквизит, работу монтировщиков, однажды на сцене заметил торчавший гвоздь и устроил скандал. И я его понимаю: это ведь ему падать на пол, тем более после того страшного случая на гастролях.
Безруков всегда был жадным до работы. Лишь недавно научился говорить нет. Раньше его даже Табаков журил: «Серега, ты разбрасываешься». Я спорил с Олегом Павловичем: «Пусть пробует и то, и это и сам снимет фильм как режиссер».
Видел, как расстроился Табаков, когда Сергей покинул театр. Сказал тогда мэтру: «Ваши птенцы вылетают из гнезда, но это же замечательно! Для Безрукова открываются новые возможности». И Табаков согласился. Женя Миронов, Володя Машков уходили из «Табакерки», тоже расстраивая мастера, но в этом философия театра.
— В ваших постановках в «Табакерке» не раз играла Анастасия Заворотнюк.
— Для меня ее открыл Сережа Безруков. В «Психе» есть персонаж — медсестра, она единственная понимала, что герой — не душевнобольной, и стала его ангелом-хранителем. Исключительно благодаря ей герой выбирается из клиники. Я думал: кто способен сыграть эту роль? Сергей посоветовал: «У нас есть актриса, в которой есть что-то ангельское». Когда я вгляделся в Настю, влюбился в ее глаза-вишенки, странную бледность, очаровательную улыбку и утвердил на медсестру. Настя поразила тем, что на первую же репетицию надела белый халатик. Спрашиваю:
— Зачем?
— Мне надо...
Белый цвет халатика и шапочки мгновенно превратил ее в ангела, хотя я не посвящал Настю в свою идею. Она сама для себя все решила. До сих пор перед глазами ее улыбка... Со временем, конечно, она стала меняться, с возрастом в ней появилась грусть, а в юности Настя излучала чистый свет, тут они совпадали с Сергеем.
Когда ставил «Феликса Круля», понимал, что Настя обязательно должна играть, и она блестяще справилась с ролью влюбленной в героя девушки. Она тоже ушла из «Табакерки» — не смогла совмещать сцену и кино. Приезжала на спектакли, падая от усталости. «Моя прекрасная няня» отняла ее у театра. Однажды Настя призналась: «Ребята, не могу приезжать на спектакли». О репетициях вообще речи не шло. Я просил не бросать хотя бы мои постановки. Не получилось. Сегодня желаю Насте лишь одного — здоровья.
Роль в «Феликсе Круле» подхватила Анна Чиповская. Это был ее первый ввод, теперь она — звезда. Я хорошо знал Анину маму, актрису Театра Вахтангова Олю Чиповскую, она наша, щукинская. Как-то сказал Ане:
— Знаю вашу однофамилицу.
— Так это моя мама.
Помню, она хохотала, когда я предрекал: «Эта роль — мистическая, она дала звездный старт Насте Заворотнюк. Уверен, и у вас будет успешная карьера». Когда пересеклись через несколько лет, Аня сказала: «Накаркали, Андрей Альбертович!» Она уже снялась в главной роли у Валерия Тодоровского в «Оттепели».
— Чего вам сегодня не хватает в театре?
— Многие худруки, тем более директора, живут одним днем. Да, время сложное, но в «Табакерке» мэтры постоянно передавали роли в хороших спектаклях талантливой молодежи. Табаков постоянно интересовался: «Кто нам дышит в спину? Кого могу ввести на роль Безрукова, Заворотнюк?» Преемственность, новая кровь очень важны. Я не удивился, когда Сережа Безруков стал самым молодым лауреатом Госпремии. Знал, что в комитете по премиям сидел Олег Павлович. Мы с ним как-то беседовали, и я спросил:
— А не снесет ли Безрукову крышу?
— Нет, этому парню не снесет.
И народным артистом Сережа стал абсолютно заслуженно. Помню, как после каждого появления Безрукова сцену заваливали охапками цветов. Сергей выходил из театра, открывал багажник машины и грузил туда букеты — они не помещались в салоне.
— Как удавалось находить общий язык с Валентиной Талызиной, славящейся не самым простым характером?
— Она из разряда тех актрис, которых я называю «пригорки-ручейки». После Театра Ермоловой меня пригласили поставить «Собачий вальс» по Леониду Андрееву в Театре Моссовета. Потом предложили остаться, дали карт-бланш. Захотелось поставить то, что люблю и что еще не известно советскому зрителю. Но когда в дирекции прочитали пьесу «Внезапно прошлым летом» Теннесси Уильямса, засомневались. Там молодого поэта разрывают подростки. Есть еще мать, такая американская Васса Железнова, миллионерша, для которой посмертная слава сына важнее, чем поиски виновных. Директор сказал:
— Да кто ее сыграет в нашем театре?!
— Хочу, чтобы сыграла Талызина.
— Она не поймет ничего!
— Вы совершенно неправы! Эта актриса разбирается в проблематике Теннесси Уильямса, поскольку всю жизнь дружит с Романом Виктюком!
Директор расхохотался:
— Пожалуй, вы правы. Но работать с ней — сплошная головная боль, еще сто раз меня вспомните.
Надо сказать, что я вспомнил его сто раз, но только со знаком плюс. За спектакль взялся с внутренним настроем: сделаю вопреки. Нередко режиссура, особенно в нашей стране, — это действия вопреки: тебе не советуют ставить пьесу — ставь! Пророчат, что не будет успеха, — ставь! Советуют не брать этого актера — бери! Я часто шел вопреки и выигрывал, а победителей не судят.
