После того как посоветовался с мастером, я позвонил Борису Васильеву:
— Хотел бы снять фильм по вашей повести.
— Тут Грамматиков уже ко мне обращался, но Володе сказали в Госкино: «Зачем с этой темой связываться, фильм все равно не выйдет». И он отказался. Поскольку дипломную работу нигде кроме ВГИКа не покажут — снимай.
Картина считалась студенческой, группа мне не полагалась, и я был сам себе ассистентом по актерам. Начал кастинг с ВГИКа. На роль Искры претендовала дочь Шукшина Ольга, на Люберецкую — Оля Кабо, Зиночку должна была играть моя сокурсница Оля Машная, но у всех не срослось. Отправился в Щукинское, в коридоре заметил боевую девушку, которая всеми командовала. Подошел:
— Не хотели бы сняться в кино?
— А ты кто такой?
— Студент ВГИКа.
— А ну-ка, покажи студенческий билет!
Так я нашел Ирину Чериченко. Наташу Негоду тогда исключили из училища, и я увидел ее, когда пришла восстанавливаться. Негода была настроена пессимистично: она пробовалась в семь фильмов — не взяли ни в один. Я же никого другого в роли Зиночки не видел и не ошибся, сыграла она прекрасно. У Наташи тогда был роман с Мишей Ефремовым. Какое-то время она училась на курсе у его папы и встречалась с сыном, они даже пожениться собирались. Наташа рассказывала, якобы сцены в «Маленькой Вере», где не сильно трезвая героиня орет под окнами общежития и лупит по морде жениха, — из ее жизни с Мишей.
Нину Русланову встретил на улице, актриса жила рядом со Щукинским училищем. К роли матери Искры она подошла крайне серьезно, многое предлагала сама. В тот момент в Москве проводил мастер-класс Алексей Юрьевич Герман. Нина Ивановна пригласила посмотреть «Мой друг Иван Лапшин», где снималась. Фильм меня потряс. То, что в картине «Завтра была война» сочетаются цветные и черно-белые кадры, — подсказка Германа. Расспрашивал Русланову, как работалось с режиссером, который славился нелегким характером. «Герман дал задание: завтра утром принеси мне пять истерик. Я измучилась, их придумывая. Показала, в результате он взял первую», — рассказывала она.
Нина Ивановна и у меня гениально сыграла истерику, когда Зиночка прибегает и сообщает об аресте Люберецкого. Она обладает настолько подвижной психикой, что ей не надо настраиваться: слезы — пожалуйста, исступление, оцепенение — легко! Бесконечно благодарен Руслановой за то, что не бросила, когда возникли трудности.
А кто-то бросал. Помню, проводил пробы. На роль директора школы рассматривал Сергея Шакурова. Поскольку я был и сам себе костюмер, схватил какую-то военную форму, принес ему. Шакуров замечает:
— Гимнастерка застегивается на женскую сторону.
А менять уже некогда, надо снимать, павильон предоставили на короткое время.
— Сергей Каюмович, вы пуговицы расстегните, и в кадре не будет видно, на какую сторону планка.
— Вы дали мне сапоги, а где портянки?
— Господи! Сергей Шакуров
До этого снималась сцена, где Зиночка раздевалась, предварительно задергивая шторки. Срываю эти шторки, протягиваю. Он говорит:
— Это несерьезно.
Встает и уходит. И весь актерский состав мальчиков вместе с ним. Пришлось всех заменить. Наверное, Шакуров был по-своему прав, но меня-то это не утешило. Судьба потом правильно привела к Сергею Петровичу Никоненко. Как и я герасимовец, он стал моим талисманом. Как говорят киношники, мы с ним «одной группы крови». Играл во всех моих работах — от директора школы до Степы Лиходеева. А Нина Ивановна, в отличие от Шакурова, все перетерпела, осталась, о чем не жалела.
Я снял часовой материал, пригласил Васильева посмотреть. Борис Львович пришел с Родионом Нахапетовым, из зала вышел весь в слезах, обнял меня. Нахапетов стоял хмурый, он экранизировал другую повесть писателя — «Не стреляйте в белых лебедей». Мне была понятна его режиссерская ревность. Васильев сказал: «Все нравится, но хотел бы уточнить некоторые моменты. Давай напишем общий сценарий». И пригласил на дачу. Я прожил у него на веранде две недели, в течение которых мы дописывали сценарий.
