Но как говорил товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни», «встречались мне люди все больше душевные». Скажем, прекрасный Гена Сидоров (его «Старухи» завоевали главный приз «Кинотавра»), возвращаясь в общежитие в четыре утра, расталкивал меня: «Ну что, не спишь?» Его тянуло поговорить о киноискусстве. Гене прочили большое будущее. Жаль, он так рано ушел... Или замечательная Лариса Садилова, она изумительно играла главную роль в моей курсовой работе «Скамейка» по пьесе Гельмана.
Во время съемок я чуть не погиб. Мы с дипломником-оператором Лешей Яковичем хотели сделать последний кадр особенно запоминающимся. Алексей за двадцать пять рублей нанял строительную вышку. Герои уходили по аллеям ВДНХ, а камера взмывала до самой вершины огромных ворот выставки и провожала их «взглядом». Решили прорепетировать, и мы с оператором залезли в люльку. Я еще поинтересовался:
— Выдержит?
— Да она двести килограммов выдерживает!
На середине подъема механизм сломался и люлька стала стремительно падать с высоты восьмого этажа. Последней мыслью было: хватит ли скорости, чтобы разбиться насмерть? К счастью, ударились не об асфальт, а о скат вышки. Я сломал шесть ребер и потерял сознание. Очнулся, когда примчались две скорые помощи и врачи привели меня в чувство. После такого испытания оставалось либо бросить профессию, либо верно ей служить. Я выбрал второе.
— Как к вам относились Сергей Аполлинариевич и Тамара Федоровна?
— Главным инструментом их воспитания была любовь. Герасимов шутил: «У нас коммунистическая мастерская, разрешаю все, кроме контрреволюции и порнографии». Он работал до самого конца. Признавался: «Не хочу умереть в больнице, пусть смерть настигнет на бегу».
Последним его фильмом стал «Лев Толстой», где мастер сыграл главную роль. Мы постоянно бывали у него на съемках. Помню, в эпизоде похорон писателя Герасимов хотел добиться особого ритма. Механик, толкавший тележку с камерой, никак в него не попадал, и Сергей Аполлинариевич, которому было уже под восемьдесят, сам потащил тележку с ассистентами и оператором по рельсам. Заметил с улыбкой: «Раньше мог объяснить людям все на «чистом русском», но на «Тихом Доне» отказался от ненормативной лексики».
Я тогда сильно тяготел к комедии. Приятель рассказал, как однажды ехал в троллейбусе, вошел контролер, начал проверять билеты. Мужчина протянул свой.
— А на женщину?
— Я ее не знаю!
— Как не знаешь? — остолбенела дама. — Я жена твоя!
Началась разборка между супругами, в которой приняли участие все пассажиры. Я поставил этюд, однокурсники лежали от смеха. Ребята сыграли так здорово, что решил его снять. Обратился к мастеру:
— Сергей Аполлинариевич, хочу это экранизировать, боюсь только, что получится как у Чаплина.
— Не бойся, не получится, — добродушно улыбнулся Герасимов.
Защищаться я собирался фильмом «Скамейка», но замдиректора Студии Горького Григорий Рималис настоял: «Сними что-нибудь еще». Я предложил экранизировать повесть Бориса Васильева «Завтра была война». Тогда о сталинских репрессиях вообще нельзя было упоминать. Пришел советоваться к мастеру.
— Может, чтобы фильм вышел, мне эту тему как-то только чуть обозначить?
Аполлинариевич высказался жестко:
— Хочешь снимать — снимай честно!
Его завет стараюсь соблюдать всю жизнь. Мастер, в отличие от многих коллег, не сделал ни одной картины, прославлявшей Сталина. Он в свое время занимал должность директора студии документальных фильмов, снимал Парад Победы. Брошенные к Мавзолею фашистские знамена — его режиссерская находка. Герасимов рассказывал, как вождь его поправил: «Советский солдат не должен прикасаться к этой мерзости». Всем надели белые перчатки, и знамена бросали в них.
