В Малом мы с Виталием были партнерами в десятке спектаклей, но самым успешным дуэтом оба считали Чацкого и Молчалина в «Горе от ума». Спустя четыре года после премьеры комедии Грибоедова Виталия утвердили на роль доктора Ватсона в многосерийном фильме о Шерлоке Холмсе, которого должен был играть Василий Ливанов. Прежде актеры не пересекались, и Соломина, ратовавшего за железную дисциплину на площадке, опоздания партнера к началу съемок приводили в бешенство. Усугублял ситуацию тот факт, что оба по характеру были лидерами и не собирались друг другу уступать. Эх и стычки между ними случались — только искры летели в разные стороны!
До сих пор когда смотрю сцену боксерского поединка в первом фильме «Знакомство», не оставляет ощущение, что Ливанов и Соломин лупят друг друга по-настоящему. На каком этапе противостояние превратилось в дружбу, сказать не берусь, могу лишь предположить, что точкой соприкосновения стала пережитая обоими непростая ситуация — в первом браке Василию Борисовичу ведь тоже пришлось входить в семью со сложившимися устоями: ее главой был выдающийся биохимик, академик, лауреат Сталинской премии Владимир Энгельгардт. И разрыв с женой был таким же тяжелым, как у Виталия.
Став друзьями, Василий и Виталий организовались во фронду, противостоявшую режиссеру. Ливанов и Масленников до сих пор друг друга на дух не переносят, хотя создав замечательную картину, которая не сходит с телеэкранов вот уже сорок лет, могли бы забыть о раздорах.
Я очень люблю Васю, он образованный и разносторонне талантливый человек, но некоторые его поступки приводили в полное недоумение. Во время съемок «Шерлока Холмса и доктора Ватсона» киногруппа жила в ленинградской гостинице «Астория». Как-то сидим в одноименном ресторане за ужином, мирно беседуем. Вдруг к соседнему столику подходит Гердт. Ливанов вскакивает, запускает в Зиновия коробок спичек и начинает его чихвостить на весь ресторан! Сижу и хлопаю глазами: интеллигентнейший Ливанов — и вдруг такое...
Спустя много лет узнал причину Васиного «выступления» — незадолго до сцены в «Астории» у них с Гердтом случился конфликт по поводу авторства пьесы «Дон Жуан», поставленной в Театре Образцова.
В другой раз Вася в Доме литераторов погнался за каким-то критиком, а его старший сын Боря, который в ту пору был еще совсем маленьким, бежал следом и кричал: «Папа, дай ему! Дай!» Народ, глядя на это, покатывался со смеху.
Впрочем, начав рассказывать о «Шерлоке Холмсе...», я перескочил через десяток лет и теперь вернусь в конец шестидесятых — к первой большой роли в кино.
Отыграв сцену в спектакле Малого театра, вхожу за кулису и нос к носу сталкиваюсь с незнакомцем.
— Скажите, вы завтра свободны? — спрашивает он.
— Да.
— Можете прямо сейчас поехать со мной в Ленинград?
— А в чем, собственно, дело?
— Я второй режиссер картины «Крушение империи», к съемкам которой приступает Корш-Саблин. На роль Василия Шульгина, известного публициста, депутата Государственной думы, принявшего во время Февральской революции отречение из рук Николая II, был утвержден Гафт, но Ефремов не отпускает его на съемки... Ну что, поедем?
— Поехали!
Так я оказался в мощной актерской компании: Грибов, Стржельчик, Еременко-старший. К своему удивлению, нисколько не растерялся и не зажался — легко схватил рисунок роли, быстро вжился в образ. Корш-Саблин и мэтры наперебой меня хвалили, и я был уверен, что Шульгин принесет известность, а с ней — кучу предложений от разных режиссеров. Ничего подобного не случилось, и это стало первым большим разочарованием.
