Между тем мой первый брак трещал по швам. Из-за семейных неурядиц я раз опоздал, другой, а на третий вообще не явился на спектакль. Объявили выговор, потом строгий, затем — с последним предупреждением. При этом во всех трех постановках выходил в массовке, мое отсутствие на действии никак не сказывалось, но люди, еще вчера курившие фимиам, стали преследовать — о любом, даже двухминутном опоздании тут же доносили директору. Было очень обидно, я даже плакал, но в какой-то момент скомандовал себе: «Ты же мужчина — здоровый, сильный, ну-ка, соберись!»
Как только внутренне собрался — пошли роли: Кудряш в «Грозе», Молчалин в «Горе от ума», Вернер в «Русских людях» Симонова. «Фимиамщики» попытались снова сблизиться, но эти люди перестали для меня существовать.
Я давно преподаю в Щепкинском училище, как худрук выпустил несколько курсов и всех своих студентов готовлю к суровой жизни. Кому-то с моей помощью удается расстаться с розовыми очками, кому-то нет. Внушаю им, что наша профессия жестокая: если оступился, рядом обязательно найдется тот, кто подтолкнет, через тебя, упавшего, перешагнет и пойдет дальше. Что успеху всегда сопутствует зависть менее удачливых коллег, что актер на вершине славы может позволить себе быть благосклонным, но если карьера не ладится, чувство несправедливости вырастает до неимоверных размеров... Чехов однажды сказал: «Актеры — насквозь прожженные самолюбием люди». Очень точное определение, в справедливости которого убеждался не раз.
В середине восьмидесятых, услышав по радио, что Гундаревой присвоили звание народной артистки России, порадовался за Наташу: талантливейшая актриса, великая труженица — в общем, заслужила! Ликуя, влетел в гримерку, где сидел Витя Павлов: «Наташке Гундаревой народную дали!» Витя обернулся, и я увидел искореженное злобой лицо. И это реакция человека, который не мог пожаловаться на отсутствие ролей и в кино, и в театре, обласканного властью, любимца публики! Звание народного Виктор Павлов тоже получил — через восемь лет после Гундаревой.
Того, что сейчас рассказал, наверное, хватит, чтобы объяснить редкость такого явления, как дружба между актерами. Среди коллег и партнеров в Малом театре у меня был только один настоящий друг, который, к сожалению, уже ушел, — Саша Потапов. Но дружба «в одном экземпляре» не исключала наличия приятелей, к которым испытывал симпатию, уважение. Как, например, к Виталию Соломину, с которым делил гримерку.
Помню, как тяжело Соломин переживал развод с первой супругой. Они поженились еще студентами: Виталий учился в Шепкинском, а дочь известного журналиста, писателя и драматурга Владимира Рудного Наталья — в Щукинском. Попав в интеллигентную еврейскую московскую семью, провинциал Виталий не знал, как себя вести. Когда к тестю и теще приходили гости, брал книжку и делал вид, что читает, — только бы не участвовать в разговоре. Наташа любила светские тусовки, Виташе же эти сборища были абсолютно неинтересны. Он каждую минуту занимался самообразованием: очень много читал, ходил в музеи, театры. Даже став известным, а после роли Ватсона знаменитым не только на весь Советский Союз, но и за рубежом, продолжал доказывать профессиональную состоятельность в качестве актера и режиссера — в первую очередь самому себе. Потому и надорвался, уйдя в шестьдесят лет.
