— Какой «Знахарь»? Я туда не пробовался. Ты ничего не перепутала?
— Нет-нет, это точно.
Впоследствии оказалось, что режиссер Вячеслав Никифоров выбрал меня по фото. На пробах попросил почитать буквально одну сцену на камеру и сразу утвердил. Правда, посетовал: «Жаль, у нас пока нет твоего альтер эго». По сюжету Знахарь делает пластическую операцию и меняет внешность. Я должен был играть героя после пластики. Когда услышал про двойника, рассказал, что на моем курсе в «Щуке» учился парень из Прибалтики, очень на меня похожий, — Армандс Нейландс-Яунземс. Его вызвали и сразу объявили: «Все, теперь у нас комплект!» И мы уехали в экспедицию в Сирию.
Работать с Никифоровым оказалось непросто. Он режиссер старой закалки, начинал еще в советское время и знает, как снимать хорошее большое кино. А я впервые играл главную роль и был достаточно далек от своего героя. В общем, не все получалось с первого дубля, пришлось помучиться. Никифоров периодически вскипал, и в меня летели рации, стулья, стаканы — все, что подворачивалось под руку. Иногда я бросался на него с криком:
— Все, больше не могу! Я вас убью!
А Вячеслав Александрович радовался:
— Вот оно, нужное состояние! Быстро в кадр! Камера, мотор, начали!
Сериал стал культовым. Его регулярно показывают по ТВ, и у него до сих пор хорошие рейтинги. Для меня же «Знахарь» стал отличной школой. За какие-то полгода Никифоров сделал из меня актера кино. До этого я им не был, хотя десять лет проучился в разных вузах у прекрасных мастеров. С этого сериала началось мое «возвращение на олимп», уже в качестве актера.
— После «Знахаря» проснулись знаменитым?
— Люди стали узнавать в лицо, но фамилии не знали. Только и слышал в свой адрес — «Знахарь, Знахарь». А вот снявшись в «Обручальном кольце», действительно проснулся знаменитым. Что, собственно, неудивительно. В «эпопее» восемьсот серий, я участвовал в трехстах пятидесяти.
«Историческое событие» произошло на Украине. Как сейчас помню, иду я по Киеву и вдруг слышу: «Юрий Батурин, здравствуйте! Мы вас знаем и любим! «Обручку» смотрим!»
Конечно, для актера огромное счастье, когда он востребован. И я, как бы ни уставал, как бы ни ворчал, ни жаловался, получаю огромную радость от работы. Возможность заниматься любимым делом имеет не меньшее значение, чем любимый человек рядом. Если можешь похвастаться и тем и другим, тебе несказанно повезло. Ну а если Бог дал еще и детей здоровых — желать больше нечего! Жизнь удалась.
— Вы сказали, что затянули с ребенком...
— Да, мы с Ирой хотели реализоваться, думали, что впереди еще много времени. А когда созрели стать родителями, оказалось — у нас большие проблемы... Ира забеременела далеко не сразу, потом случился выкидыш на раннем сроке.
Я просил у Господа сына. Молился по-своему, как умел: «Понимаю, ты и так был слишком милостив и много мне дал. Жену — красавицу и умницу, возможность вернуться в профессию, любовь зрителей. Но ради чего все это? Что оставлю после себя? И кому?» И Бог услышал мои молитвы. Сын родился седьмого января 2013 года, в Рождество Христово. Мы назвали его Богданом...
Всю беременность Ира прекрасно себя чувствовала, говорила: «Это удивительно. Просто летаю! Такое ощущение, словно выпила бокал шампанского!» Но роды начались раньше срока, и ребенок появился на свет с тяжелой патологией. На второй день жизни ему сделали сложнейшую операцию, после этого три недели сын провел в реанимации. Я каждый день приезжал в больницу в пять утра, стремясь избежать пробок, и сидел в машине у ворот до открытия, чтобы узнать, как дела у малыша. Заведующая отделением детской реанимации Галина Венгерская, дай Бог ей здоровья, к нему пускала, хотя это запрещено. Я долго стоял рядом с кувезом, разговаривал с сыном, держал за ручку. Ира не сразу оправилась после кесарева, а когда нашего мальчика наконец перевели в палату, находилась с ним практически неотлучно. Целый месяц я привозил ее утром к Богдану и забирал поздно вечером. Это был настолько тяжелый период, что словами не передать.
