Я долго не понимала, что с Олегом Николаевичем не так. Наконец сформулировала: в нем всегда чувствовалось человеческое мужское гнильцо.
Мои родители обожали друг друга. Оба были очень красивыми. Отец Николай Александрович даже пробовался однажды на роль в кино, но не попал, всю жизнь работал бухгалтером. Мама Галина Михайловна обладала необыкновенным голосом, прекрасно пела, но росла в бедной семье, и бабушка не смогла развить ее талант, не отдала в музыкальное училище. А выйдя замуж за папу, мама погрузилась в заботы о семье. У меня был старший брат от ее первого брака. Слава рано ушел на фронт, получил ранение. Он был хорошим братом, к сожалению, умер рано, в сорок восемь лет...
Родители мечтали, чтобы в будущем я связала жизнь с театром. Существовала даже семейная легенда — когда мама носила меня под сердцем, договорилась с папой: «Если родится девочка, станет актрисой». Так и случилось.
Я появилась на свет в знаменитом роддоме имени Грауэрмана. Жили мы на Арбате, в Борисоглебском переулке. Школьная подружка Маша Чистякова из соседнего дома была внучатой племянницей Станиславского. Помню ее маму Люлю — даму ростом с самого Константина Сергеевича. Она подарила мне книжку «Моя жизнь в искусстве» с автографом знаменитого дяди. Увы, книга не сохранилась: я недосмотрела и ее сгрызла собака, у нас постоянно обитали домашние животные.
Бабушка моя была человеком общительным, быстро подружилась с соседями Мотовиловыми (их предок был другом и биографом преподобного Серафима Саровского) и благодаря им завела знакомство и с бывшей фрейлиной императрицы Истоминой, которая тоже жила по соседству. Помню, как эта высокая седовласая дама вышагивала по Борисоглебскому переулку в черном платье со шлейфом. Истомина меня полюбила и однажды авторитетно заявила родителям: «У вашей Светочки большое будущее, она станет известной актрисой». Я тогда ходила в пятый класс. Истомина подарила мне шляпу со страусиными перьями, в ней я играла пажей в школьной самодеятельности. А еще — чудесный крестик, украшенный бирюзой и жемчужинами. Надела на меня, так я с ним и ходила. В один прекрасный день учительница, заметив на шее цепочку, велела показать, что на ней висит, и принялась распекать: «Как можно?! Ты пионерка! Это родители тебя заставляют?!» Я вяло оправдывалась, а вернувшись домой, не обнаружила креста. То ли потеряла по дороге, то ли кто-то на него позарился — вещь-то дорогая...
В театральный кружок при Доме пионеров на «Кировской» мы отправились записываться с юным соседом, жившим в Карманицком переулке, Игорем Квашой. Занятия вела племянница Алисы Коонен Нина Сухоцкая, отличавшаяся страшным снобизмом. Через какое-то время она заявила маме:
