Но оканчивая школу, хотел посвятить себя медицине или, на худой конец, журналистике. И тут вмешалось одно обстоятельство. Санкт-Петербургская театральная академия находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома, а на журфак или в Первый мед пришлось бы добираться, прикладывать усилия. Кроме того, мне не хватало знаний по химии, чтобы поступить в мед, а я был юношей амбициозным, мечтал не просто освоить врачебное ремесло, а серьезно заниматься наукой. Требовалось подтянуть химию, делать это было лень. Вот и отнесся к выбору будущего, можно сказать, безответственно.
Родители восприняли все спокойно. Думаю, пойди я в архиереи, они бы и это одобрили. Стал бы шахтером — и слава богу. Мама с папой считали неважным, кто перед ними — дворник, епископ или космонавт. Главное, чтобы был мастером своего дела, любил его. Я унаследовал такое же отношение к людям, не делю их на белые и синие воротнички.
В общем, я определился с выбором, но моя подготовка в институт, по большому счету, была пущена на самотек. Папа, конечно, время от времени вникал, как она проходит, давал советы. Мама помогла разучить цыганочку: она занималась балетом, даже преподавала. И все же сказать, что я жизнь положил на то, чтобы поступить, не могу. Возьмут — хорошо, провалюсь — и ладно!
Честно говоря, стихи я читал неважно. Был уверен, что знаю, как надо, но выяснилось, что ни черта в этом не понимаю. Да и плясал не лучшим образом. Но меня все-таки пропустили на третий тур. Никому не признавался, кто мой отец, однако экзаменаторам не составило труда сопоставить фамилию-имя-отчество. К третьему туру собрался и сыграл отрывки из «Доходного места» и «Свадьбы Кречинского», которые помогали нам готовить режиссеры-выпускники, так что доказал: достоин учиться в этом вузе.
Студенческие годы оказались непростыми. Мне требовалось ровно три минуты, чтобы дойти от дома на углу Пестеля до академии на Моховой. При этом я всегда опаздывал. Думаешь: «Куда спешить? Мне ближе всех, посплю еще пятнадцать минут, выпью лишнюю чашку кофе». В итоге прибегал последним.
В год моего поступления курс набирал Владимир Викторович Петров — опытнейший педагог, воспитавший около двухсот актеров, среди которых Лариса Гузеева, Александр Лыков, Александр Половцев. Он большой мастер, но не скажу, что мы жили душа в душу. Я по натуре бунтарь, революционер, люблю проламывать стены и двигаться дальше. Владимир Викторович давал нам академическое образование, и я с ним много спорил. Петров говорил: «Артист необязательно должен быть умным». Для меня это неприемлемо. Актер обязан владеть не только голосом, телом и расшатанной нервной системой, но и иметь мозги. Еще Шекспир наставлял своих артистов: работай лучше всех, знай больше всех и ничего не жди взамен. Не всегда удается следовать его завету, но я стремлюсь. Чем лучше образован, тем серьезнее вооружен. Пусть пока это знание мертвое, книжное, но в будущем оно может пригодиться.
Сегодня, с появлением опыта, вынужден согласиться, что в определенном смысле мастер был прав. Встречаются сверходаренные актеры, которым совсем необязательно читать и понимать Шопенгауэра. Не будем оглашать имена, их много. Но ко мне природа не была так щедра. И сколько живу, столько помню себя с книжкой в руках. Среди любимых писателей Роберт Музиль и Франц Кафка. Высоко ценю поэзию Стефана Малларме, Райнера Марии Рильке. А недосягаемым считаю Георга Тракля, которого не только читаю, но даже иногда пытаюсь переводить. Мой немецкий оставляет желать лучшего, равно как французский с английским, поэтому вооружаюсь словарем. У нас множество прекрасных переводчиков, но все они привносят в тексты свою индивидуальность, а мне нравится переводить дословно. Занимаюсь этим не так часто, когда выдается свободное время.
