Вторым мастером была жена Герасимова Тамара Федоровна Макарова. Она предупредила: «Наш курс очень эрудированный, в свободное время читай, ходи в музеи». Когда начался учебный год, я с трепетом подхожу к двери аудитории — а из-за нее нецензурные слова доносятся! Кто-нибудь один всегда дежурил на лестнице: Герасимов — замечательный педагог, но и за дисциплиной следил, мы его побаивались. Увидят: «Идет, идет!» И тут же чудесное преображение в аудитории — все разговоры только о высоком.
У нас был действительно сильный курс. Со мной учились Жанна Болотова, Николай Губенко, Сережа Никоненко, Жанна Прохоренко, Лариса Лужина. Лида Федосеева-Шукшина пришла чуть позже — она тоже рожала, брала академический, и поскольку у нас обеих девочки, мы с ней часто болтали на материнские темы. Однако близко я ни с кем не дружила, в творческой среде всегда есть ревность — к мастеру, к ролям. И это нормально. Тем более что пока находилась в академическом отпуске, успела сняться в кино, о чем Герасимов сразу на лекции сообщил: «Польских уже сыграла главную роль у Карасика, и неплохо».
К Юлию Юрьевичу на пробы меня пригласила ассистент по актерам Марина Михайловна (благодаря ей я потом еще много хороших ролей получила). До этого была утверждена на фильм «АБВГД» к Михаилу Калатозову, но съемки не состоялись — режиссера вместе с оператором Сергеем Урусевским приказом Фурцевой отправили снимать фильм про дружественную Кубу. А мне стараниями той же ассистентки вскоре принесли телеграмму: «Жду вас в гостинице «Берлин» ТЧК Карасик». Для проб заплели косички — сфотографировали, но режиссер еще сомневался, сразу не утвердил. Пришла домой, взяла ножницы и косички обрезала.
Через несколько дней — звонок в дверь. Карасик узнал мой адрес и сам приехал. Увидев, что волосы короткие, спросил: «Что ты с собой сделала?» Повез на новые пробы, по пути заметил: «А вот постриглась — молодец, именно такой я героиню и видел». Но отношения наши на площадке были конфликтными: я постоянно с ним спорила, не хотела делать то, что он предлагал, если считала, что моей героине это не подходит. Например Юлий Юрьевич просит:
— Иди по набережной и пинай пустую консервную банку.
А я до этого смотрела какой-то американский фильм во ВГИКе, где так делали темнокожие.
— Моя героиня чистая, невинная, а не хулиганка. Что же я буду банку пинать?
— Гляди, — хватал Карасик себя за волосы, — уже седеть из-за тебя начал!
В результате нашли компромисс: два дубля делаем, как он скажет, два — как я. Но в кино потом Юлий Юрьевич все же оставил мои сцены — может, играла в них более жизненно? Я все время говорила после наших ссор: «Вот увидите — мы еще международный приз получим за эту картину!» Так и случилось: на Венецианском фестивале фильм «Дикая собака динго» был удостоен «Льва святого Марка» и сам папа римский отметил мою героиню как чистую, святую девочку. Правда, меня в поездку бабушка не отпустила: «По радио говорят, на Европу бомбы сбрасывают. Тебя-то вырастила, а правнучку одна не потяну». Я отказалась от Швеции и Аргентины, и только когда в программу Каннского кинофестиваля попал фильм «Я шагаю по Москве», муж настоял на том, чтобы поехала во Францию с делегацией от Госкино.
