А Карен Шахназаров? Настоящий гипнотизер! Предложил сняться в своем фильме «Цареубийца» в роли супруги Николая II, которого должен был играть Янковский. Я сопротивлялась: Олег в отличие от меня высокий, а Александра Федоровна немного возвышалась над императором. Режиссер успокоил: «Я снимаю лица, глаза, меня не волнует, кто какого роста. Ваше лицо мне интересно. Надо сыграть так, чтобы смотреться выше Николая». Весь съемочный процесс я провела под спудом этого указания — «смотреться выше». Вдохновляли слова Шахназарова, что ему нравится мое лицо.
Вспоминаю, как другой крупный режиссер, Лев Кулиджанов, на пробах к «Незабудкам» заинтриговал: «В роли мало текста, предлагаю вам просто звучать. Смотрите на зрителя так, будто слышите музыку». Пообещала — хотелось получить роль. Репетируя, прислушивалась: звучит ли во мне музыка, и в какой-то момент начало казаться, что да.
Роль, прежде всего в театре, я отпускала на свободу. Героиня могла произнести слова от себя. Мне говорили:
— Такого в тексте нет.
Я оправдывалась:
— Ну, вот так она сказала.
Иногда с ролью не ладила. Играла в пьесе «Троянской войны не будет» Елену, и год она мне не давалась. День спектакля считала пропавшим, ждала — скорее бы выйти на сцену и ее покинуть. Но наступило утро, когда неожиданно подумала: сегодня «Троянская война» — хочу! Видимо, доросла до роли, она «поверила», что смогу сыграть, и мне «разрешили». Когда Фоменко, режиссер постановки, приехал со съемок, сказал: «В спектакле выросла только Антонова». А он редко кого-то хвалил.
— Почему вы недавно покинули Театр комедии, в котором прослужили полвека?
— Дело не в ролях. Впрочем, пожилые актеры, ждущие роли, наверное, смешны? Если серьезно, то они же не просят подачки, а хотят работы, лишенный любимой профессии человек может погибнуть. И важно, что актеры с опытом многое способны дать зрителю. Но причина моего ухода из «Комедии» лежит вне творчества: наступил момент, когда я поняла, что мне не место в этом театре. Сейчас на столе громоздится башня из присланных другими театрами пьес. Согласилась только на постановку, которую готовят к моему восьмидесятилетию в декабре. Остальное прочитываю, говорю режиссерам, что надо подождать, сделать остановку, а сама, как вор, леплю кукол. Да, как в песенке на стихи Юнны Мориц, которую исполняла в «Почти смешной истории»: «Я леплю из пластилина, / Пластилин нежней, чем глина. / Я леплю из пластилина / Кукол, клоунов, собак...» Давно, еще на первом курсе, сидя на занятиях — а я не могла, чтобы руки отдыхали, — шила куколок из тряпок. Некоторое время назад приятельница поехала на курсы по изготовлению фарфоровых кукол, я с ней. Попросила там кусок материала, слепила головку японки — сама не знаю, почему захотела. Учительница посмотрела:
— Вы когда-нибудь лепили?
— Никогда.
Она задумалась. Дома сказала мужу:
— По-моему, преподавательница сомневается, что я никогда не пробовала. — Муж ничего не отвечает. — Что молчишь?
