— А может, так было?
Я загоралась:
— О, так!
Он смотрел хитрым глазом и смеялся. Мама же упрекала, что говорю неправду, и в театре некоторые раздражались: «Зачем врешь?» Но я не врала, просто обыденная реальность казалась скучной. Кстати, Иллария приглянулась мне еще и тем, что фантазерка, и я, снимаясь, отпускала воображение на волю.
Видя такой «неправедный» талант сочинять и домысливать и помня про дочкин слабый позвоночник, родители выбрали мне, окончившей школу, хорошую сидячую работу: послали на курсы бухгалтеров и плановиков промышленных предприятий при финансовом институте. Окончила их на отлично, год отработала, пора было готовиться к поступлению в вуз. Но по ночам перед глазами плыли цифры — скукотища! Сказала отцу, он предложил: «Давай на журналистику».
И тут моя жизнь круто повернулась. Отправились с подружками на пляж у Петропавловской крепости и увидели там двух парней, которые загорали и что-то бубнили. Постелили полотенца поближе к ним, сели и прислушались. Юноши учили басню «Осел и Соловей»: один показывал, как надо декламировать, второй повторял. Читали плохо, не понимая, о чем речь. Мы расхохотались.
— Можете лучше? — обиделся тот, который натаскивал приятеля, как выяснилось, студент театрального.
— Да, могу! — с вызовом ответила я.
— И экзамены сдадите?
Почему было не попробовать? На факультете журналистики экзамены принимали позже, и я, ни слова не сказав родителям, вместе с девчонками отправилась на актерский. В итоге меня зачислили. Подумала: зачем поступать еще раз, на журфак? К тому же, как объяснили, курс набрал один из лучших педагогов — Борис Зон. На актерском факультете, рассудила я, ничего сложного: споешь, станцуешь, изобразишь что-нибудь — и все!..
Сказала, что меня взяли учиться на актрису, мама заплакала. Папа отреагировал жестче: «Помогать тебе не буду». Потом смягчился и подкидывал денег, но поначалу сильно расстроился. Он тогда уже поработал на картине «Дело было в Пенькове». «Видишь, какая Светлана Дружинина? — приводил в пример исполнительницу главной роли. — А теперь глянь в зеркало на себя». Посмотрела: худенькая, невысокая, коротко стриженная. Но Зону-то понравилась.
Нас в театральном приучали, что необязательно мечтать о роли шекспировской Джульетты — ее можно найти в любом образе, хоть в женщине на кухне у керосинки. Важно передать чувства. Поэтому и потом не страдала по какой-то роли, считала: надо играть то, что дают, но потрясать душу зрителя. Правда, в институте любила смотреть, кто, что и как делает, а сама тянула время. Но не покидало ощущение, что на показе, когда в зале погаснет свет, выйду на сцену и сыграю не хуже других.
Курс сложился талантливый. Среди студентов выделялась Наташа Тенякова, хотя ей исполнилось всего шестнадцать лет. Мы с ней с полувзгляда понимали друг друга. Одаренная девочка с широко распахнутыми глазами, неистребимым чувством юмора и балетной пластикой — двигалась бесподобно. Занималась она старательно, меня же с первого курса чуть не выгнали: вышла замуж, посещала литературный кружок, столько интересов было! Казалось, то, чему нас учат в институте, — детский сад, легко с этим справлюсь. Зон с самого начала предупредил: те, кому поставит тройки, причем не объясняя причин, могут не приходить на следующий год. И когда мне влепили тройку, решила: ну и ладно, пойду на журналистику, вообще в мире много любопытного. Но наши педагоги Рубен Агамирзян и Давид Карасик остановили меня в коридоре: «Ольга, не вздумай уйти! Ты будешь хорошей актрисой, поверь». Прислушалась и больше безответственно себя не вела.
