— Нового охранника привел?
— Нет, это музыкант.
Я очень волновался: вдруг Клинтон выберет какое-нибудь незнакомое мне произведение? Встреча глав государств затягивалась. Когда уже думал, что все отменяется, в зал буквально влетел Клинтон. Схватил приготовленный заранее саксофон, бросил мне: «Summertime, key of A». Эту мелодию я играл в шести тональностях, но как назло не в этой! Руки дрожали, но отступать было некуда, собрался и сыграл без ошибок. «My Funny Valentine», — продолжил Клинтон. Тут уж с тональностью оказалось все в порядке. В финале президент США пожал мне руку.
Дуэт — это особая форма, которая доступна далеко не каждому музыканту. Здесь требуется умение не только профессионально играть, но и слышать партнера, находить общие точки соприкосновения. С Клинтоном у нас сложилось полное творческое взаимопонимание, он оказался прекрасным партнером. Обращаясь к Ельцину, Клинтон сказал, что остался доволен нашим дуэтом. Борис Николаевич подписал мне свою книгу, где была в том числе и наша общая фотография с того визита.
— Трудно ли работалось с Филиппом Киркоровым, который славится взрывным характером?
— Да абсолютно он нормальный! Филипп — человек, который много работает и сильно устает, к делу своей жизни — музыке — относится крайне ответственно. Иногда случается, надевает на себя маску, начинает что-то изображать. Момент, когда он в образе, надо просто переждать.
Мы знакомы давно, работали на его первых сумасшедших чудо-концертах, которые тридцать дней подряд собирали питерский зал «Октябрьский». Я делал аранжировки, был вторым музыкальным руководителем программы, с которой позже мы ездили в Лас-Вегас. Когда они с Аллой решили привезти в Россию мюзикл «Чикаго», Филипп сразу подумал обо мне и «Фонографе». Я, конечно, согласился, и мы собрали два состава оркестра и отработали триста шестьдесят два спектакля за сезон. Выходным был только понедельник, в субботу и воскресенье давали по два спектакля.
Однажды идет спектакль, Филипп поет арию Билли Флинна и вдруг выпадает из ритма. Я занервничал, мы с оркестром сделали все, чтобы его догнать, и нам удалось. Когда занавес закрылся, Киркоров сразу ко мне с нападками:
— Как вы могли так облажаться?!
— Это не мы, а ты. Мы играли все правильно.
— И ты еще будешь со мной спорить?!
Расстроился я страшно, оркестр был абсолютно не виноват. Ко мне подошел барабанщик, который не первый год работал с Киркоровым, и сказал, чтобы не обращал внимания. Мол, Филипп это делает специально. «Специально выпадает из ритма? — спросил я. — Но зачем?» И услышал: чтобы потом всех распекать, а то, не дай бог, забудут, кто здесь главный.
На спектакли часто приходила Пугачева, иногда что-то советовала, причем ее замечания попадали в десятку. После спектаклей многие подходили не только ко мне, но и к продюсеру Филиппу и хвалили оркестр. Честно говоря, становилось не по себе. Артисты — люди ревнивые, не надо напоминать им слишком часто о том, что кто-то так же хорош. Думаю, в какой-то момент Филиппа накрутило окружение, я почувствовал, что атмосфера накаляется. Еще чуть-чуть — и последует взрыв. До скандала дело не дошло, я переломил ситуацию, просто выбрал время и поговорил с Киркоровым откровенно: «Ты — это святое, я не стремлюсь отнять ни пяди твоего космоса, неповторимой ауры. Мы занимаем свое место, и большего нам не нужно». Этого оказалось достаточно — Филипп успокоился.
