Однажды в джазовую студию пришел Юрий Сергеевич Саульский, услышал нас и пригласил «Фонограф» участвовать в Московском джазовом фестивале. Смотрел на него как на божество. Изумительный музыкант! Я понимал, что перерос студию, хотя был признателен, что Козырев давал возможность репетировать, — самостоятельную аренду помещения мы еще не тянули. Однако в конце концов ситуация накалилась. Юрия Павловича не устраивало, что мы становимся все более и более самостоятельными, концертируем без его ведома.
Студию пришлось покинуть. «Фонограф» вышел в свободное плавание. Какое-то время продержались, и я обратился к Юрию Саульскому с просьбой посодействовать и устроить нас в профессиональную организацию. Он написал письмо, и мой коллектив взяли в областную филармонию. Порадовался: наконец нам предоставят базу, аппаратуру, обеспечат выступлениями, сможем работать без проблем. Но я ошибся — концертировали мы один, в лучшем случае два раза в месяц. Коллектив загибался, я понял, что все нужно брать в свои руки. С той поры сам начал заниматься поиском работы, репетиционной базы, решать оргвопросы.
Чтобы свести концы с концами, работал пианистом в пятизвездочном «Палас Отеле». По несколько часов сидел вечерами за роялем в лобби. Появились поклонники, люди специально приходили, чтобы меня послушать. Через полгода руководство предложило должность музыкального менеджера отеля. Мы с коллективом играли и в лобби, и в баре, и в ресторане. Заработки стали стабильными. Я смог купить нормальный телевизор, холодильник, пылесос. А состоятельным человеком почувствовал себя лет через пять, когда перестал считать, сколько денег трачу на бензин.
Первое время не очень умел себя предлагать, чаще всего те, кто нас слышал, делился впечатлениями со знакомыми, они передавали информацию дальше по цепочке. Ни от чего не отказывались, играли на свадьбах в «Национале», гостинице «Космос», работали в клубе «Высоцкий» на Таганке, потом перебрались в кафе «Каштан». Если Саульский писал музыку к фильмам, нередко приглашал ее записывать, хотя опыта в этом деле у нас было маловато. В 1990 году даже попали в кадр: снялись в картине «Женский день». Одного из героев играл Вася Мищенко, по сценарию он был участником джаз-бэнда — трубачом. Ему очень хорошо удалась эта роль, хотя до этого он трубу никогда в руки не брал.
Советы Юрия Сергеевича были бесценны. Но не всем пришлось по душе, что классик эстрады настолько выделяет молодой коллектив. Нас попытались поссорить. Причем конфликт возник на ровном месте. Руководство Дома композиторов пригласило выступить. А я как раз дожил до первого юбилея. Вот и предложил назвать концерт «30 — это много или мало?». Афишу увидел Саульский: «Сережа, что вы себе позволяете?! Как так можно? Рано вам праздновать юбилей!» Уверен, кто-то его сильно накрутил: так долго он выговаривал мне по телефону. Хотя в чем-то он был прав. Я выслушал, связался с Домом композиторов, попросил снять афишу, там ответили: «Не переживай!» Все прошло успешно, весело, мы выпустили пластинку, некоторые вещи можно слушать и сегодня. Но Саульский на концерт не пришел. Вскоре Юрий Сергеевич оттаял, и наша творческая дружба продолжалась еще долгое время. А после его ухода мы вместе с Татьяной Николаевной Саульской провели два концерта памяти Юрия Сергеевича. В Театре эстрады яблоку было негде упасть. Жаль, что это не показало телевидение.
— Расскажите, как аккомпанировали президенту Биллу Клинтону.
— Он приехал в Москву с визитом в 1994 году. По традиции во время своего первого визита в страну он обязательно играл на саксофоне. И руководитель Президентского оркестра Павел Борисович Овсянников пригласил меня, чтобы я аккомпанировал Клинтону на рояле. Борис Николаевич Ельцин принимал гостя в загородной резиденции в Горках. Меня туда привезли, усадили ждать. Начальник охраны Ельцина обратил внимание на мою широкоплечую фигуру, поинтересовался у Овсянникова:
