В пору появления Пош и Бекса на звездном олимпе их фотосессии отличала трогательная бесхитростность: вот они гуляют со своими собаками, вот перебегают улицу, держась за руки, вот Дэвид обнимает сзади хрупкую Викторию или целует ее в лоб, будто не замечая камеры... Ни о какой особенной «стильности» тогда и речи не было: экстравагантность, на которую решался Бекхэм, ограничивалась мелированием волос да длинной челкой. А Виктория еще позволяла себе не только прилюдно улыбаться, но даже хохотать.
При совместных появлениях на публике они очень заботились о гармоничном семейном образе, но случались досадные просчеты: Виктория до сих пор морщится, вспоминая выход в свет в кожаных костюмах. Однако всего через несколько лет она маленькой железной рукой довела образ до почти пугающего совершенства — Бекхэмы стали иконами гламура, образцами для подражания, флагманами моды и стиля. Теперь каждая жена перспективного футболиста принималась лепить из себя Викторию, а из мужа — Дэвида. Увы, никому не удалось даже отдаленно приблизиться к глянцевому совершенству знаменитой четы.
Сама миссис Бекхэм за годы напряженной работы над собой окончательно распрощалась с девочкой-подростком, мучимой комплексами из-за плохой кожи и жидких волос. Во-первых, она решила стать новой Твигги и худела так рьяно, что пошли слухи об анорексии. Во-вторых, научилась еще на взлете подхватывать модные тренды. И если вокруг говорили, скажем, о загаре, кожа Виктории становилась буквально шоколадной.
Женщины всего мира повторяли за ней первый модернизированный боб-каре с удлиненными прядями у лица, затем отращивали волосы, выпрямляли или завивали «голливудскими кудряшками», осветляли в стиле омбре, добиваясь эффекта выгоревших кончиков. Зацементированный ботоксом лоб и поднятые брови, практически отсутствующие носогубные складки и филлеры в скулах — бесстрашная Виктория пробовала на себе все новые технологии. Угловатая и по-девически тонкая, всегда на высоких каблуках — казалось, ее вот-вот переломит словно веточку. Но нет, Виктория Бекхэм стояла на ногах твердо, как стойкий оловянный солдатик. И больше никогда не улыбалась. Очень уж ей не нравилась собственная улыбка, казалось, она опрощает совершенный образ. Так что Виктория сознательно выбрала сумрачный, жесткий имидж — на контрасте с очаровательным мужем, славным малым, с чьего лица, наоборот, улыбка никогда не сходила.
