Мама вмешивалась в отношения со всеми моими мужчинами. Ее подруга однажды мне призналась: «У Тани такой странный настрой, она мне тут сказала: «Клянусь — я ни с кем Янке жить не дам!» И правда, со всеми старалась меня поссорить. Могла даже начать флиртовать, чтобы потом иметь возможность сказать мне: «Смотри, с каким говном ты живешь!» Только годам к тридцати я научилась говорить маме:
— Нет, будет по-моему!
Она обижалась:
— Янка, да ты тиран!
Порой спрашиваю:
— Вась, почему у нас вурдалаки такие в семьях?
Сигарев объясняет:
— Нет родства по крови, есть лишь родство по духу.
Видя, как страдаю, он в шутку меня науськивал: «Все, хватит! Сбрось уже маму с поезда!» Накануне моего дня рождения Вася перевез ко мне на съемную квартиру свои шмотки. Мама пришла поздравлять, а я сказала «до свидания» и закрыла дверь перед ее носом без объяснений. Мама еще долго орала у нас под окнами.
Я ее два года в свою жизнь не пускала, боялась: придет — и опять все разрушит. А она не понимала, что происходит, — ходила по знакомым, жалобилась, плакала... Потом повадилась являться в Прощеное воскресенье к нам под окна и кричать: «Прости!» Но я не сдавалась и правильно делала: у нас с Сигаревым и без ее участия была тяжелая притирка. Я после первого брака с трудом на семейные дела решалась, и тут мне все время казалось — это ошибка. Любая мелочь — и по своей привычке ломилась из дома. Бежала от проблем... Вася отыскивал меня у друзей, иногда в гостинице.
Потом наконец успокоилась: он рядом, он не предаст, куда я все время бегу? Даже маму перестала бояться, поняла: она тут бессильна. И допустила ее в дом. Хотелось похвастаться: мол, смотри, какой у меня Вася хороший, как меня чувствует, понимает... А она его за это возненавидела, ведь Сигарев победил! Называла ласкательно-уничижительно: «Слышь, ты, Васютка, драматург хренов!» Другой бы бесился, а Сигарев ржал — его невозможно из себя вывести. И я научилась у Васи проезжать все плохое, не стараться понравиться всем. Главное — себя полюбить и принять.
