Здесь, в родном городе, на шестнадцатой станции Большого Фонтана, на диком и голом обрыве, в тех местах, где, вернувшись с фронта с израненным сердцем, весь изъеденный вшами и измученный астмой, он начал когда-то сочинять первые из прославивших его рассказов, Бабель давно купил участок земли и теперь мечтал построить дом. Вниз с обрыва к морскому берегу вилась крутая и узкая глинистая тропинка...
Тучи все гуще собирались над его головой. Слишком хорошо знал летописец конармии истинные причины ее поражения, слишком хорошо помнил, насколько губительна в ее истории была роль Иосифа Сталина, ставшего теперь непогрешимым.
Аресты год от года набирали обороты, и люди, с которыми Бабель был знаком, все чаще попадали в их круг. Старые друзья по Первой конной Яков Охотников и Ефим Дрейцер. Большевик Михаил Макотинский, у которого Бабель жил в Киеве в конце двадцатых. Красавец Николай Эрдман, увезенный в тюрьму в роскошной шелковой рубахе и белых брюках прямо со съемочной площадки кинокомедии «Веселые ребята» в тот самый день, когда туда приехали Нина и Бабель. Александр Воронский, редактор «Красной нови», когда-то публиковавшей рассказы из цикла о конармии. Яков Иванченко, познакомивший Бабеля с Ниной.
Многие из тех, у кого уже забрали близких, в отчаянии приходили в Николоворобинский. Людям казалось, что такая знаменитость, как Исаак Бабель, сможет помочь. И он, не решаясь лишить их последней надежды, пытался хлопотать, передавал посылки тем, кому, как Эрдману, повезло отправиться не на расстрел, а в ссылку. Но не чувствовать, что рано или поздно придет и его черед, уже не мог.
Как человек, оцепеневший от смертельного восторга и ужаса на берегу, к которому приближается цунами, он пристально вглядывался в лицо смерти. Встретив однажды у Горького генерального комиссара госбезопасности Ягоду, спросил:
— Скажите, Генрих Григорьевич, как вести себя, если попадешь к вам в лапы?
Тот весело ответил:
— Все отрицать. Тогда мы бессильны.
Бабель поблагодарил за совет.
После он нередко бывал и в гостях у сменившего опального Ягоду Николая Ежова. Его жену Евгению Соломоновну знал давно, еще по Одессе. Поговаривали даже, что у них с Бабелем был роман. Теперь, став супругой крупного партийного чиновника, она завела свой салон и приглашала не только Бабеля, но и Кольцова, Шолохова, Михоэлса... Так же как он, все приходили, будто влекомые волшебной дудочкой мальчика-крысолова.
