Б.Т.: Я вернулся домой за полночь, но спать не мог, рано утром пошел в церковь на Ленинских горах. Ставил свечки, читал молитвы. Что еще делать, когда от тебя ничего не зависит? Записал в блокнотик все свои переживания и указал время рождения Степки — утром в десять часов двадцать минут. Над ребенком мы тряслись невероятно: каждый раз взвешивали до и после кормления, а затем записывали в тетрадочку показания: «Прибавил пятьдесят граммов». Педиатр смотрел на нас как на сумасшедших. Первое время вместо кроватки использовали большую корзинку для грибов, стиральной машины вначале тоже не имели — вместо нее был я...
Л.Г.: Я наивно думала: «Вот рожу, и все!» Совсем не понимала, что будет потом, что ребенок — это навсегда. Зимой выкатывала коляску на балкон, садилась на диван у двери в пальто, чтобы быть наготове, и только тут умудрялась поспать. Большую часть времени и мама, и Боря работали — помогать некому. Незадолго до этого вышел фильм «Единственная», где я играла, и меня часто приглашали на пробы. «Да-да, — обещала, — приеду», — а позже понимала, что не смогу. Лила слезы — это был кошмар. Боря много снимался, в том числе и за границей — в Чехословакии, в Венгрии, привозил все для сына, но мне ничего не было нужно. Хотелось одного: чтобы муж был рядом! А он, наоборот, считал себя обязанным обеспечивать семью. И был прав, но нам каждый раз было так тяжело расставаться!
Б.Т.: К сожалению, я мало уделял сыну внимания — и это моя боль сегодня. То есть внимания было много, но сын должен быть ближе к отцу. Люда — мудрая мать, и ей в этом смысле удалось больше. Степан у нас умный и, надеюсь, прощает меня. До конца школы сын вообще был идеальным ребенком: я никогда не видел, чтобы он корпел над уроками, а потом неожиданно для меня получил серебряную медаль.
— А вы не хотели, чтобы сын стал актером и продолжил семейную традицию?
Б.Т.: С детства мы, конечно же, брали Степку на съемки. Позже он сыграл несколько ролей, в том числе моего сына — в сериале «Не покидай меня, любовь». Там же за кадром звучат его стихи (до сих пор мечтаю, чтобы Степан издал свой поэтический сборник). И в сериале «Моя Пречистенка» у него большая роль. Но поступление сына в институт пришлось на девяностые годы, когда работы в кино не было. И Степан решил поступать в МГИМО — теперь он юрист-международник. Сразу после института мы купили ему квартиру. Конечно, тяжело было отпустить сына от себя, но что делать... Сейчас живет своей жизнью. Мы стараемся не вмешиваться — он очень самостоятельный, все делает по-своему. Упрямством в меня пошел.
— Не такая уж плохая черта. Не будь вы упрямым, может, и сердце Людмилы не покорили бы. Да и режиссера «Двух капитанов», возможно, это качество вашего характера подкупило, когда выбирал актера на главную роль. Санька-то Григорьев был настоящим упрямцем. После выхода картины вы стали звездой.
Б.Т.: Да, зрители часто писали письма даже не актеру Борису Токареву, а просто Саньке Григорьеву на «Мосфильм», и, представьте, все до меня доходили. В детстве я обожал фильм 1955 года «Два капитана», смотрел раз двадцать. И когда меня утвердили на ту же роль, поверить не мог! С режиссером Женей Кареловым мы стали большими друзьями и вскоре после окончания съемок «Двух капитанов» вместе отправились отдыхать в Пицунду. В один из дней он пришел на пляж позже всех и совсем не по-пляжному одетым — в темных брюках и белой рубашке. Люда удивилась, почему Карелов так странно выглядит. «Что-то плохо себя чувствую...» — пожаловался Женя, но в гостиницу обратно не пошел, сел рядом. Я куда-то отлучился, а Женя посидел и говорит Люде: «Пойду окунусь». Люда отговаривала, но он не послушался, аккуратно сложил вещи и вошел в воду. Буквально через мгновение Люда заметила, что Карелов исчез из поля зрения: «Боря! Женя пропал! Только что видела его вот здесь!» Я кинулся в воду, искал, но тщетно. Стал звать на помощь, появились спасатели с катером и достаточно быстро Женю вытащили. Пытались откачивать, но в легких не было воды: он не утонул, остановилось сердце...
