Когда София по заданию Потемкина отправилась в Варшаву на заседание сейма, она тщательно продумала свое эффектное появление и оделась по-гречески. Люди вскакивали на скамьи, тянули шеи, наводили лорнеты, чтобы увидеть несравненную пани Витт, так выделялась она среди дам, сидевших на балконе. У нее же была одна цель — Станислав Потоцкий. Назревал новый раздел Польши, и России требовалось привлечь на свою сторону одного из видных деятелей Речи Посполитой. Софии во что бы то ни стало нужно было убедить его приехать к Потемкину в Яссы.
Взгляды Софии, сидевшей высоко на балконе, и Станислава Потоцкого встретились, и оба поняли, что это судьба. Сраженный стрелой Амура Потоцкий, разумеется, приехал в Яссы и сделал то, чего добивался от него светлейший, — примкнул к Тарговицкой конфедерации, созданной под эгидой императрицы. Он подписал бы и договор о продаже собственной души, если бы это потребовалось, чтобы заполучить Софию. Потемкин с неудовольствием наблюдал за разгорающимся у него на глазах романом. Сам он хоть и переключился к тому времени на новый обворожительный объект и препятствий голубкам не чинил, бывшими возлюбленными делиться не любил.
В начале 1791 года София отбыла в Петербург, чтобы присутствовать на торжествах в честь окончания Русско-турецкой войны. На празднествах она часто сидела рядом с Потемкиным и разделяла его триумф победителя османов.
Когда ее представили императрице, графиня де Витт присела в реверансе с сильнейшим душевным трепетом. Ходили слухи, что хотя стареющая Екатерина II и обзавелась новым фаворитом, но до сих пор не отпускает Потемкина.
«Встаньте, моя дорогая. Чем отблагодарить вас за все, что вы сделали для России? Разве вот этим...» — и государыня передала Софии резную шкатулку с роскошным бриллиантовым ожерельем. Также пани Витт были пожалованы земли и имение в одной из западных губерний. Осыпанная милостями София все же не забыла глаз Екатерины — это были глаза хищницы.
Светлейший, а следом и пани Витт возвратились в Яссы. Но теперь их связывала лишь дружба. София, впервые встретив свою настоящую любовь, была всецело поглощена мыслями о Потоцком, недоумевая, как же она обходилась раньше без любви.
Станислав — вот кто был ей истинно предназначен, а все прошедшее — словно сон. Муж безвылазно сидел в Херсоне, и она совсем о нем позабыла. Потоцкий тоже не вспоминал о жене, с которой и так из-за разъездов жил в постоянной разлуке. Злые языки утверждали, что из их одиннадцати детей только первых троих Юзефина родила от законного мужа. Якобы остальные лишь носили его фамилию.
Известие о неожиданной смерти Потемкина заставило Софию и Потоцкого предпринять решительные действия. Ходили слухи, что светлейший был отравлен по приказу Екатерины II: та опасалась возросшего влияния бывшего фаворита, к тому же недруги светлейшего доносили государыне, что князь-де замыслил создать причерноморское княжество, где желал быть абсолютным властелином, а Софию сделать своей царицей... От греха подальше влюбленные решили поскорее уехать.
— Госпожа уверена, что хочет продать это прекрасное украшение? — Владелец гамбургского ломбарда вытаращил глаза на бриллиантовое ожерелье.
— Конечно, — подтвердила София, — сколько вы могли бы за него предложить?
Портовый Гамбург, где они с Потоцким застряли почти на два года, сильно напоминал Софии Константинополь. Жизнь здесь они вели не замкнутую — пани Витт к такой не привыкла. За Тарговицкой конфедерацией последовал раздел Польши между Россией и Пруссией, Потоцкий слишком поздно понял, что его использовали. На родине графа называли не иначе как предателем, продавшимся за красивые глазки греческой потаскухи. София читала бесконечные пасквили, которые доставляли из Польши. Станислав погрузился в жестокую меланхолию, не порадовало его даже рождение их общего сына.
