У Дуду слезы хлынули ручьем.
— Матушка, пожалей!..
— Не рви сердце матери! — прикрикнула тетка. — Думаешь, ей легко? Довольно ребячиться! Или хочешь назад в гарем?!
Дуду плохо помнила, как в сопровождении тетки добралась до богатого особняка Кароля Боскампа-Лясопольского, посла Речи Посполитой. Дуду безропотно стояла, пока незнакомец осматривал «товар», она точно заледенела. Тетка кланялась, прося защитить девочку от преследований влиятельного турка. Боскамп остался доволен: Дуду напомнила ему статую знаменитой греческой гетеры Фрины.
«Что ж, это будет забавно, — улыбнулся поляк, — маленькая греческая дикарка», — он поднял ее лицо за подбородок и увидел, как в глазах Дуду вспыхнул недобрый огонек. Тетка, спрятав тугой кошелек в складках накидки, удалилась. Сделка для обоих оказалась удачной...
Той ночью Дуду решила, что больше никому и никогда не позволит себя продать. Пускай она лишь ничтожная бедная гречанка, но у нее есть оружие, которое, если правильно им распорядиться, может сослужить ей добрую службу — ум и красота. И пускай истории об амазонках всего лишь мифы, она научится покорять мужчин, пусть и не мечом со стрелами.
Боскамп очень скоро обнаружил, что волей судьбы в его руки попал настоящий неограненный алмаз. Он нанял гречанке учителя французского языка, и та оказалась невероятно способной к учению, упорной и терпеливой. А что до светских манер, о которых поначалу у Дуду не было ни малейшего представления, так от нее их и не требовалось — самому Боскампу и гостям его полуофициальных приемов, уставшим от своих чопорных жен, была по вкусу непосредственность содержанки посла. Кароль разговаривал с Софией то на польском, то на французском и не уставал поражаться, как быстро она все схватывает: прошло несколько месяцев, а гречанка уже уверенно щебетала на обоих языках, превратившись из строптивой оборванки, какой впервые попала в его дом, в светскую даму.
Она хорошо выучилась лгать и притворяться, смекнув, что благодаря Лясопольскому сможет изменить свою судьбу. И когда по просьбе Боскампа принималась напропалую кокетничать с теми, кто интересен послу, не роптала и не закатывала сцен. Напротив, послушно очаровывала собеседника, да так, что тот начисто терял голову. Одним из первых жертвой чар прекрасной гречанки пал русский посланник Александр Стахиев, явный недоброжелатель Речи Посполитой и лично пана Боскампа. Софии быстро удалось превратить Стахиева из недруга в доброго приятеля своего любовника. Боскамп частенько брал Дуду и в свое загородное поместье Буюкдере. Поблизости располагались дворцы османской знати, куда его приглашали в гости, и Дуду сопровождала Лясопольского, переодевшись в мужской наряд.
Весной 1778 года Боскампа неожиданно отозвали на родину. Взять Дуду в Варшаву, где ждали жена и дети, он, естественно, не мог. Перед отъездом покровитель снял ей квартирку и оставил немного денег. «Но что будет, когда средства закончатся? — растерянно думала София. — Идти на панель, как мать? Ну уж нет, не для того я родилась на этот свет!»
И судьба вскоре подкинула ей второй шанс: пришло письмо от Боскампа. Он сообщал, что жена внезапно скончалась, и звал Дуду к себе. Разумеется, в прежнем статусе. Дожидаться велел в городке под названием Каменец. Делать в Константинополе было нечего — матери она так и не простила молчаливого пособничества, когда тетка решила выгодно сбыть ее с рук, да и денег почти не осталось.
