В Софию отправились режиссер Григорий Чухрай, актер Михаил Глузский и я, попавшая в эту компанию благодаря традиционной просьбе организаторов фестивалей и недель кино. Принимающая сторона обычно так и писала: «Просим включить в состав делегации молодую актрису». А в азиатских странах часто добавляли: «Желательно блондинку».
Я очень боялась, что жизнь пройдет как у родителей: работа, дом, встречи с родственниками. Семья жила бедно (хотя тогда считалось, что в Советском Союзе бедных нет), но у меня было хорошее детство, в котором всего хватало, кроме приключений и путешествий. Поэтому выбирая будущую профессию, знала одно: хочу, чтобы благодаря делу, которым стану заниматься, смогла увидеть мир. Особенно тянуло в экзотические страны, прежде всего в Латинскую Америку. Инки, майя, оставившие следы своего пребывания на Земле инопланетяне... А довольствоваться приходилось поездками в подмосковный пионерлагерь и на станцию Семейкино Ворошиловградской области, где жила мамина сестра тетя Клава.
Впервые за границей оказалась в Чехословакии после девятого класса. Наша школа дружила с гимназией имени Эугена Гудерны в городе Нитра. В поездку отбирали двух лучших учеников из класса, и я оказалась одной из них. Заграница в то время была для нас чем-то нереальным — не очень-то верилось, что она вообще существует. Нитра — небольшой промышленный городок с провинциальным укладом. Словацкие сверстники устраивали концерты, приглашали к себе домой, где накрывали красивые вкусные столы. Помню, как в первый вечер нас спросили:
— Что вы будете пить?
И мы с ужасом ответили:
— Кока-колу!
С ужасом! Почему-то были уверены, что от напитка, о котором много слышали, но никогда не пробовали, обязательно опьянеем.
Я подружилась в Нитре с невероятно красивым мальчиком, которого звали Мирослав. Высокий, русоволосый, с огромными синими глазами. А я не считалась красивой девочкой, не была избалована мужским вниманием. И вдруг, вернувшись в Москву, получаю от Мирослава письмо, в котором он пишет, что влюбился с первого взгляда, но не решался об этом сказать. Как же я рыдала из-за упущенной возможности! Порыдав, написала ответ и тут же вообразила себя героиней трагической повести. Пребывала в образе недолго — через пару месяцев роман в письмах заглох. Но синеглазый Мирослав остался в памяти навсегда, потому что для меня это была премьера чувств, насыщенная яркими красками и сильными эмоциями. Удивительно, что даже спустя сорок с лишним лет цвета не поблекли.
Вторая поездка была в ГДР. Студенты четвертого курса ГИТИСа традиционно отправлялись по обмену в Лейпцигскую высшую театральную школу. Мы показывали немецким ребятам свои отрывки, они нам — свои. Свободного времени оставалось немного. В один из дней нас повезли в Дрезден, на экскурсию по знаменитой картинной галерее. И там, стоя перед «Мадонной» Рафаэля, я поймала себя на мысли: «Чего это она такая маленькая и неяркая?» Смотрела долго — ждала, когда обуяет восторг. Не дождалась. И позже в Москве всем рассказывала, что в натуре знаменитая «Мадонна» сильно проигрывает репродукциям на настенных календарях.
