У меня сложились очень теплые отношения с Олегом Ивановичем Янковским, который стал моим покровителем в театре. Он заметил меня еще на первом показе и отслеживал все, что я делаю. Точно так же, как сейчас уже я отслеживаю вновь пришедших молодых актеров. Янковский никогда меня не оставлял, мог что-то подсказать и на любой вопрос дать ответ — серьезный или шутливый. В нескольких картинах я снялся именно благодаря Олегу Ивановичу.
Например, в фильме «Свой крест» Валерия Лонского по повести Трифонова «Другая жизнь». В «Гардемаринах 3», в «Мастере и Маргарите» у Юрия Кары. Именно он рекомендовал меня на эти роли — как я потом выяснил. Так случилось, что в один год, в 2009-м, не стало сначала моей мамы, потом — Олега Ивановича, а потом — и Павла Смеяна, которого я мог бы назвать своим крестным в этом театре и вообще в профессии. Очень тяжелый был год...
А Саша Абдулов стал мне почти как брат — он на самом деле практически ровесник моего старшего брата. Правда, я был совершенно не готов к такому режиму существования, в котором жил Абдулов. И не мог составить ему компанию. У меня к тому моменту уже была семья, ребенок, и пропадать вместе с ним дни и ночи напролет неизвестно где я был не в состоянии. У меня и здоровья столько нет.
Очередное испытание на прочность случилось, когда тот же Глеб Панфилов предложил мне роль полковника Кобылинского в фильме «Романовы. Венценосная семья». Опять вмешалась производственная необходимость... Однажды я не съездил в Канны с премьерой фильма «Мать», потому что отправился играть спектакль в Питер — замены у меня не было. И Марк Анатольевич на мой слабый намек, что хотелось бы все-таки в Канны, сказал: «Викторович, будут у тебя еще Канны!» Правда, их почему-то до сих пор нет. С «Романовыми» история повторилась.
На момент предполагаемого отъезда на съемки в Чехию у меня значилось одиннадцать спектаклей в репертуаре. Захаров посмотрел на расписание и совершенно резонно спросил: «И как?» Я начал отвечать что-то типа: «Туда можно ввести такого-то актера, сюда — такого-то». Он посмотрел на меня с грустью и сказал: «Виктор Викторович, принимайте волевое решение — или в кино сниматься, или в театре работать». Непростой, конечно, выбор, но я его сделал.
