Так и жили. Расходились-сходились, разъезжались и съезжались вновь. Как в пословице: «И вместе плохо, и врозь тошно». Даже по разным городам друг за другом ездили. Когда Романа пригласили работать на телевидении в Куйбышев, поехала следом. После ссоры я сбежала в Днепропетровск, меня как раз позвали в Русский драматический театр. Спустя время Рома узнал, что я беременна, приехал мириться. Но... Ничего у нас в итоге не получилось. Я осталась в Днепропетровске, у меня там дела шли довольно хорошо, а Роман улетел на Камчатку.
— То есть рожали вы без мужа в Днепропетровске?
— Рожала я в Киеве. Но счастливые минуты моей жизни совпали с трагедией. С мамой случилась беда, она тяжело заболела. Я — одна с ребенком. Подружки жили у меня, чтобы как-то помочь. Когда мама вернулась из больницы домой, мы с Романом решили вновь попробовать жить вместе. С крохотным сынишкой я отправилась на Камчатку. Боже мой, иногда думаю: сколько же на мой век выпало! Летела на перекладных несколько суток, отстала от самолета (не услышала, как объявляли посадку), без вещей, пеленок осталась в чужом городе, где чуть не умерла.
Ребенка кормить нечем — молоко пропало, сама голодная... Когда мы с сыном наконец добрались до Камчатки, Рома встретил нас хорошо, хлопотал вокруг меня: «Викуся, Викуся!» Но быт со временем все равно разрушил семью. В Петропавловске, как сейчас помню, одни сопки, горки да пригорки. Ни газа, ни горячей воды, ни отопления. Чтобы мыть, стирать, купать ребенка, надо было бегать с ведрами по улице. За молоком очередь занимали затемно. А молоко замороженное, выдавали его кусками. Как я, в сущности сама еще девочка, да еще с маленьким ребенком это вынесла?
— Роман вам совсем не помогал?
— А он ушел с рыбаками в море! Конечно, платили ему неплохо. Но не так, чтобы это решало наши семейные проблемы. К тому же его ревность никуда не улетучилась. Плюс на Камчатке Роман стал много пить. И пьянки почти всегда заканчивались драками. Трезвый он на меня никогда руку не поднимал, а как выпьет... Довел до такого состояния, что однажды, пока он спал, я вскрыла себе вены и опустила руки в таз с горячей водой. Муж, видимо, это почуял, проснулся, высадил дверь и набил мне морду! Короче, я от него сбежала через окно. Когда он приходил в себя, просил прощения: «Больше не буду, я тебя люблю, но моя любовь — калека, у нее искривлен позвоночник, сломаны крылья!» А деться мне некуда — Камчатка! Но в какой-то момент я все-таки решилась на побег. Сказала, что надо съездить домой, он поверил, не понял, что я больше к нему не вернусь. Напутствовал, чтобы набиралась дома сил, налегала на витамины. Когда я уже села в самолет, в иллюминатор показала ему старый русский жест — не приеду, мол. Все!
