Я ведь попала в экспериментальную программу «Лед и пламень» (мы называли ее «Лед и пластырь»). За неделю приходилось готовить не один номер, а два — на льду и на танцполе.
Зато когда Илья Авербух и Леха Тихонов спрашивают тебя: «Люба, а какую музыку ты хотела бы?» — это дорогого стоит. Ты предлагаешь, фантазируешь, мы вместе что-то придумываем. Такой свободы самовыражения у меня не было, наверное, со времени учебы в институте. Я стала поставщиком идей, и все они каким-то магическим образом воплотились в жизнь. Этим проект и бесценен, такова политика по отношению ко всем участникам. Одним из наших номеров с Лехой был выход под песню Виктора Цоя «Перемен требуют наши сердца». Когда я принесла ее, мне сказали: «Ну-у, не знаем, как под это можно танцевать, это же Цой». Я говорю: «Вы просто не представляете себе! Мы будем делать так, будто бы Леха умер, а я — его кровь! Кровь не перестает двигаться в нем и заставляет его жить...» В каждом нашем танце присутствовало такое вот метафорическое начало. Леха у меня побывал и ветром, и луной, и даже Виктором Цоем. То есть непременно являлся каким-то символом. Он смеялся: «Люба, со мной такое впервые. Я привык, что мне ставят конкретные задачи, а тут... даже не знаю, какую эмоцию играть, я у тебя вечно какая-то стихия». На самом деле так оно и есть: Леха — это стихия! Он до такой степени является для меня идеалом мужчины, что я долгое время думала — как бы сделать так, чтобы по окончании проекта с ним не расстаться...
Однажды — во время номера под музыку из фильма «Романс о влюбленных» — мы вышли на лед, я зацепилась зубцами и полетела на Леху прямо во время записи. Это был единственный эпизод с такой грубой ошибкой в эфире. Помню, как буквально раздвинулось время, звучит музыка, вокруг — полный стадион зрителей, все кружится, темно, только лед светится. Я падаю на Леху, вижу лишь его лицо, он хватает меня за плечи и громко говорит: «Делай!» Вот единственное, что он мне сказал. И это навсегда стало моим правилом: делай, что бы вокруг ни происходило. Я — настолько неуверенный в себе человек, что в тот момент была готова встать и пролепетать: «Извините, пожалуйста, давайте мы начнем еще раз». Нет, так не бывает. Леха — чемпион, он знает, что такое за три с половиной минуты на льду показать всему миру, на что ты способен. В такой ситуации невозможно пойти на попятную...
Неудивительно, что журналисты постоянно приписывали романы многим участникам шоу, но про Леху ни разу в жизни никто ничего не написал, с кем бы он ни катался. А он катался и с Волочковой, и со Стриженовой, и с Алисой Гребенщиковой. Никогда и никто не мог его в чем-то заподозрить. Тем не менее Егор с самого начала был недоволен. Он безо всякого восторга воспринял мое участие в проекте, сказал, что это неосмотрительно — подвергать себя такой опасности. К тому же я пропадала на репетициях целыми днями — какому мужу это понравится? А потом и вовсе уехала в Питер. Я, конечно, не могла игнорировать его мнение.
