Конфликтов у нас не было, но напряжение я чувствовала. И очень благодарна ему за терпение. А потом... я получила травму колена. Еще через какое-то время — сломала большой палец левой ноги.
Смешно, правда? Если у тебя сломан палец и ты катаешься, то в коньке такой перелом не так уж сильно чувствуется. Но танцевать (а все номера на танцполе у нас были поставлены в стиле модерн — то есть либо в мягкой обуви, либо босиком) с подобной травмой практически невозможно. День на третий я поняла, что уже почти не могу ходить, несмотря на уколы обезболивающего перед репетициями. Врач, который делал мне рентген, сказал, что это не совсем обычный перелом — откололся кусочек кости и мне не то что подниматься на полупальцы — вообще в гипсе неплохо было бы походить какое-то время. Потому что этот кусочек должен куда-то прирасти, желательно в нужное место. А достать его невозможно, никто же не будет при таком диагнозе оперировать палец. И тогда я решила уйти из проекта. Помню, как зашла в репетиционный зал, Леха лежал на полу и дремал, положив под голову том Пушкина. Кстати, на этом томе часто спал и Илья Авербух... Я вошла, он поднял голову, повисла пауза: «Леха, я...» Он перебил меня: «Вообще ничего не говори, я все понимаю». И улыбнулся.
Наверное, так горько в прямом телеэфире я не плакала никогда. Конечно, все это потом вырезали... Мы откатали последний номер — «Романс о влюбленных», после выступления у нас с Лешей брали традиционное короткое интервью о наших ощущениях и впечатлениях. Уже все знали, что мы попрощаемся, я должна была сказать о своей травме. Вместо этого мы стояли, уткнувшись друг в друга. Помню только одно — нас снимают, а я никак не могу оторвать свое лицо от Лехиной груди, потому что рыдаю навзрыд. Татьяна Тарасова, глядя на все это, так опешила, что спросила: «Люба, может, вы все-таки передумаете? Вы даже не представляете, насколько сильнее станете, если сейчас откажетесь от своего решения». Но я-то знала, что у меня нет вариантов. От количества полученного обезболивающего я вообще перестала есть, у меня нарушилось пищеварение. А тренироваться продолжала, и состояние было полуобморочное. Татьяна Анатольевна, конечно, всех этих деталей не знала. Да и никто не знал. Поэтому мне пришлось попрощаться. А Лехе дали другую партнершу, и он докатал проект. Мое участие в нем осталось практически незамеченным. Но для меня оно было выдающимся событием жизни. И я бесконечно благодарна судьбе и Илье Авербуху, что туда попала. Поэтому меня до сих пор не оставляет мысль взять и заграбастать Леху в какой-нибудь спектакль, чтобы никогда с ним не расставаться. Есть такие люди, рядом с которыми ты — самый лучший собеседник, самая красивая, самая талантливая, самая-самая-самая.
К счастью, общаться с ребятами из «Ледникового периода» мы не перестали и Илья не исчез из моей жизни. В спектакле «Любовь в двух действиях» Андрея Марковича Максимова, где я играю главную роль, хореография принадлежит Авербуху. Мне так хотелось, чтобы в моей жизни сохранилось счастливое присутствие этих людей, что я понимала — этот спектакль я обязательно буду играть долго. Так оно и вышло. Всякий раз, исполняя на сцене пластические этюды в постановке Авербуха, я думаю о Лехе, об Илье и о том, что мне выпала честь жить с ними в одно время.
