И как надо ценить каждый миг. Если ты спросишь, боюсь ли я смерти, отвечу — да, боюсь. По этой причине стараюсь поменьше спать. Я так хочу жить! Хочу оставаться живым! Хочу работать, петь, петь, как можно дольше петь. Бог подарил мне новое время. И я не хочу терять его впустую. Тот факт, что я вернулся к жизни, считаю особой привилегией — даром, счастьем, благословением.
Наверное, та авария стала для меня отправной точкой. Причем во всем. Я захотел жить по-крупному, весомо, правильно. А эти устремления требовали смелости, амбиций и железной дисциплины. Последнее было необходимо хотя бы для того, чтобы в буквальном смысле встать на ноги. И хотя врачи сказали мне, что я должен оставить мечты о футболе по той простой причине, что я никогда больше не смогу бегать, это не помешало мне воспринять предложенное испытание как повод убежать далеко-далеко — в символическом смысле этого слова.
Мне запрещали вставать и ходить. Но когда тело отказывает, включается дух. Поначалу я ставил перед собой примитивные задачи. Ночами, когда все пациенты спали, а санитары ходили по коридорам, я старался быть незаметным для всех и ползал по полу, пытаясь заставить свое тело вспомнить о движениях. Стирал руки и колени в кровь… но ползать научился, как научился вообще заново шевелиться, сидеть, затем делать шаги, а в один прекрасный день мне захотелось пройти хотя бы метр. Далее я стал мечтать о том, что мне надо вновь научиться ходить… Потом у меня появились костыли.
Считаю, что настоящий подвиг совершил мой отец. Он на год ушел со своей работы, чтобы посвятить это время моему выздоровлению. Он был неотлучно со мной, выгуливал меня, говорил слова поддержки, придумывал упражнения, которые, по его мнению, наилучшим образом стимулировали тонус моих мышц. К счастью, я и до катастрофы был привычен к спорту, подтянутое тело хранило воспоминания, ему надо было лишь напомнить правила — ведь прежде я по четыре-пять раз в день плавал, много тренировался, бегал. В общей сложности когда-то по 14 часов в сутки отдавал спорту.
— А музыка?
— Нет, о музыке я тогда вовсе не думал. Да и какие могут быть надежды у парня, который услышал от своего педагога по хору в католическом колледже совет заниматься всем, чем угодно, только не пением? Это я услышал от падре в тот день, когда дерзнул спеть на занятиях Ave Maria. Так что я строил планы стать адвокатом.
— Совсем немузыкальная профессия.
— Музыка тогда меня радовала только по ТВ. На своей больничной койке я не пропускал традиционных фестивалей в Сан-Ремо, постоянно слушал радио, писал стихи…
