И действительно, Ира сидела и ждала меня внизу, у подъезда. Мне не хочется вспоминать подробности нашего разговора, но, поверьте, сцена была бурной и болезненной. У меня, кажется, до сих пор горит лицо от ее пощечин...
Это был уже реальный разрыв. Какое-то время Ира еще пыталась вернуть меня, уговаривала остаться в семье, но все было бесполезно. Смысла таиться больше не было. Я решился на этот шаг, как в омут бросился. Как говорится, восторжествовал мой эгоизм.
Как сейчас помню, 26 декабря 1986 года я написал жене записку, собрал вещи, сел в свои белые «Жигули» и уехал к Ларисе в ее квартирку.
Она меня окружила невероятным вниманием и заботой, стараясь помочь пережить этот трудный переход.
Лариса, как никто, умела обволакивать своей любовью: и вкусно накормит, и приласкает.
У нас были потрясающие кулинарные вечера. Она готовила великолепную «вертуту» (одесский пирог с ягодами), а я делал чанахи. Вечером мы с ней сервировали маленький кухонный столик, ставили на него все, что она с любовью для меня приготовила.
С Ларисой было очень интересно и по-домашнему уютно. Мы могли выпить виски, посудачить обо всем на свете: о проблемах кино, о философии и даже о политике спорили. Это было замечательное время. В Москву с концертами приехал великий пианист Владимир Горовиц. К сожалению, я не смог попасть в консерваторию, но выступление Горовица транслировали по телевизору, и мы с Ларисой устроили по этому случаю праздник: она приготовила ужин, мы уселись перед экраном и с наслаждением посмотрели концерт.
У нас была интересная богемная жизнь: тусовки, фестивали, премьеры фильмов, походы в театр на спектакли друзей...
Встречали Новый год у Севы Шиловского, проводили время на даче у Максима Дунаевского. Для всех мы были как единое целое. Когда Лариса появлялась где-то без меня, все тут же интересовались: «А где Гена?»
К ней «на огонек» заходили известные актеры, режиссеры, которых я знал, но никогда не видел живьем. Она знакомила меня с ними, и мы просиживали за общим столом часы напролет. Сережа Шакуров, Сева Шиловский, Наташа Андрейченко, Максим Дунаевский, Владимир Меньшов, Ира Грибулина... Лариса была очень гостеприимная, друзья знали: она всегда вкусно накормит.
Мы часто вели задушевные разговоры и о своем прошлом.
Лариса рассказывала, как трудно ей приходилось пробиваться и выживать в чужой Москве. Как она боролась за статус москвички, который тогда было ох как трудно получить. Как-то ее педагог Тамара Федоровна Макарова, которая очень любила Ларису, посоветовала ей выйти замуж фиктивно.
— Ну что поделаешь, Лариса. Тебе надо как-то закрепиться в Москве…
И Лариса отправилась в загс с будущим режиссером Александром Панкратовым-Белым, однофамильцем Панкратова-Черного. Он ее прописал на своей площади. Видимо, надеялся на большее, но не получилось. Очень скоро они разошлись.
Потом ее мужем стал Андрей Эшпай, сын композитора Эшпая. У них не было детей. Кстати, она всегда вспоминала об Андрее по-доброму. Говорила, что он настоящий русский интеллигент, у него даже внешность типично чеховская. На мой взгляд, они были совершенно разные. Сейчас Андрей женат на Евгении Симоновой. Они много лет счастливы…
Добрые люди мне как-то рассказали, что у него с Ларисой произошла какая-то история, связанная с ревностью с его стороны. Что там было, я не знаю, но, вероятно, эта ревность была такого высокого накала, что в результате они разбежались. Я его понимаю: Лариса была безумно хороша, мимо нее не мог пройти ни один мужчина!
Кстати, квартира, в которую я переехал жить, была квартирой Андрея Эшпая. Он как джентльмен после развода оставил ее бывшей жене.
Я всегда — когда наши отношения были и на пике, и на спаде — говорил ей: «Лариса, я тебя невероятно уважаю за то, что ты сумела пробиться без всякой поддержки. Ты очень талантливый человек!» А теперь еще добавил бы: «И добилась всего без постели!»
Она мне рассказывала, как режиссеры, пользуясь своей властью, частенько пытались к ней приставать. Доходило чуть ли не до криминала. Однажды где-то в киноэкспедиции один режиссер «Мосфильма» ворвался к ней в номер и стал грубо домогаться. «Единственное, что меня спасло тогда, — с юмором рассказывала Лариса, — то, что успела крикнуть: «Я пожалуюсь Кончаловскому!» Этот наглец в ту пору работал в объединении Андрея Сергеевича. Угроза Удовиченко сразу охладила его пыл, и он выскочил за дверь.
