Купили с Аллой за 600 рублей чешский спальный гарнитур. Деньги-то у нас были, на практике заработали.
А на следующий день после свадьбы у меня в училище зачет по истории театра. Педагог спрашивает: «Орбакас, где вы пропадали три дня?» — «Я женился, Иля Яковлевна…» — «Ах, женился? Два!!!» Так с неудом в зачетке я вернулся к молодой жене…
Вскоре у нас в училище началось распределение. Всех с московской пропиской взяла на работу областная филармония. Мне повезло, а Аллу в филармонию не взяли. Но тут подвернулся «Новый электрон» — ансамбль Липецкой филармонии. Оттуда ее посылали на гастроли, например, на Сахалин.
Отработает 20 концертов, а потом полгода дома сидит…
Гастрольная жизнь артиста кочевая. Редко, конечно, виделись. Зато когда встречались, бегали по театрам, выставкам, друзьям. И каждые выходные ходили с Алкой в баню: дома горячей воды не было. Неподалеку от дома продавали разливное пиво. Бывало, только скажу: «Ну что?», она головой кивает: «У-гу…» И я бегу с пятилитровым жбаном за пивом. Сидим, пиво пьем, рыбкой закусываем… Весело, душевно жили…
Когда Алла уезжала на гастроли, Зинаида Архиповна звала меня обедать. «Да я сыт!» — «Сыт он, понимаешь! Кожа да кости! Давай ешь!» — и полную тарелку накладывает. А Борис Михайлович заваривал какой-то особенно вкусный чай. Весь ритуал у него был расписан по секундам.
Сколько раз я за ним подглядывал, все пытался запомнить, как он шаманит над пузатым заварочным чайником, но рецепт так и остался его тайной. «Миш, может, еще?» «Нет, спасибо», — отдуваясь после третьей чашки, отвечал я.
Конечно, мы с Аллой хотели детей. И так случилось, что вскоре, через год, Алла забеременела. Все бабки, глядя на ее живот огурчиком, говорили ей: «Мальчика родишь!» Даже астрологи предсказывали, что у нас будет сын. Вот мы и ждали мальчика. Даже имя ему придумали — Станислав, Стасик...
В тот день у меня шла репетиция представления «Веселый фестиваль» в Театре эстрады. Вечером прихожу домой, Алла бледная, лежит на диване и стонет: «Мне что-то плохо…» В 12 ночи ей стало совсем невмоготу. Мы с Зинаидой Архиповной взяли ее под мышки с двух сторон и потащили в роддом.
Благо от дома до него рукой подать — пятьдесят метров, только трамвайные пути перейти, прямо напротив столовой, где мы свадьбу справляли. «А вы, папаша, идите!» — строго приказала мне санитарка и увела Аллу. Больница была переполнена, и моя жена четыре дня пролежала в коридоре на раскладушке.
Наша дочка родилась 25 мая. Все утро и весь день я бегал в кабинет директора Театра эстрады и звонил в больницу. «Миш, что случилось?» — спрашивает тот. «Да так… ничего…» — мнусь, помню примету: ничего заранее не рассказывать, чтобы не сглазить. «У вас девочка!» — услышал в очередной раз. «А как же Стасик?» — спрашиваю ошарашенно. На том конце трубки захихикали: «С дочкой вас, папаша!» Оказывается, когда Алле принесли девочку, она испугалась: не перепутали ли ребенка?
В мае была ужасная жара.
Стою под окнами роддома и с Алуней переговариваюсь, а пот градом льет. Она с третьего этажа мне кричит: «Принеси мне книгу почитать. Скучно...» У нее были какие-то осложнения после родов, вот ее на неделю в больнице и задержали. Дома я схватил первый попавшийся роман под названием «Кристина» и вместе с провизией передал в больницу. Прихожу в следующий раз и спрашиваю: «Как там «Кристина»? Читаешь?» Алла даже ахнула: «Точно! Кристи! Назовем дочку Кристиной!» А у меня бабушка была Кристиной. Все одно к одному…
Отцом я стал в 26 лет. Помню, как забирал дочку из роддома. Пришлось Кристи в синее одеяло заворачивать — вещи-то для мальчика покупали.
Несу дочку из роддома, а самому страшно: вдруг споткнусь? Хоть я занимался акробатикой, с координацией вроде все в порядке, а все равно боюсь. «Если такое случится, — думаю, — надо сгруппироваться, чтобы упасть на спину!» А уже через месяц я крутил дочку, как хотел, чуть ли не жонглировал ею. Виртуозно пеленал, купал в ванночке, лучше Аллы варил манную кашу и гулял часами с коляской. И детские пеленки с удовольствием стирал и гладил с двух сторон.
Тогда в СССР кроватки были дефицитом. Прихожу однажды домой, а у нас — о чудо! — стоит кроватка. «Шла, — говорит Алла, — гляжу в магазине «выбросили» кроватки, вот я и купила». Как она тащила ее, беременная, на себе — не представляю! На трамвае, а потом еще и на второй этаж, а еще дома сама собрала.
С коляской тоже были проблемы, в «Детском мире» «выбрасывали» по сорок колясок в день. Ходил туда как на работу, отмечался, у меня на руке был номер синими чернилами — 651-й! Но я исхитрился и купил коляску без очереди, сорок рублей стоила. Затаскивали «драгоценную» коляску вместе с Кристинкой на второй этаж. Когда Кристи подросла, я коляску вымыл и сдал в комиссионку, у меня ее с руками за 35 рублей оторвали!
Пошли записывать дочку в загс, тетенька растерялась: «А что это за имя? Может, Христина? А почему фамилия такая странная? Орбакайте... Надо Орбакас!» Ну а когда до отчества дошли, совсем растерялась — у отца два имени. Только после разрешения начальства записали в метрике: Кристина Эдмундовна Орбакайте.
