— Вы что? Получается, пятнадцать лет впускали в дом наркомана?!
Я сразу понял, откуда ветер дует. Цивин тогда оклеветал меня только перед Гитаной Аркадьевной, а сейчас делает это публично. И мне очень интересно, как человек, который видел меня два раза в жизни и один раз разговаривал со мной по телефону, сделал такой вывод. В том, что заявляет Цивин в СМИ, процентов семьдесят лжи. Его достаточно с пристрастием расспросить, и все в этой истории встанет на свои места. Неспроста после появления этой пары Гитана Аркадьевна меня отстранила, как будто в один день забыла всех старых друзей.
Однако она — прекрасная мать, этого не отнять. Беспомощная Маша — вот ее главная забота. Всю свою жизнь она посвятила больной дочери. Навсегда бросила цирк. Она поверила этой паре и, насколько мне известно, подписала документы на право владения имуществом. Гитана Аркадьевна прекрасно ориентируется в документах, у нее все разложено по полочкам. В конце концов она поняла, какая судьба ждет Машу в их руках, и решила отыграть все назад. Но когда гиена схватит добычу, она ее уже не отпустит, а чтобы жертве спастись, нужен лев. И Гитана обратилась к Никите Михалкову, с которым Алексей Владимирович был в прекрасных отношениях. Но времени у нее уже не осталось...
Я хорошо помню слова Баталова: он не хотел, чтобы его наследство покидало фамилию. В этой фразе все! Никаких посторонних, других имен. Маша, потом Надя. Я с большим уважением отношусь к его старшей дочери и не раз говорил Гитане Аркадьевне, что не надо обижать Надю, надо, чтобы ей что-то досталось от Алексея Владимировича. Но она и слышать об этом не хотела, а Надя за наследством и не гналась. Получить четырехкомнатную квартиру в Доме на набережной и дачу в Переделкино конечно приятно, но тогда придется ухаживать за Машей всю оставшуюся жизнь, а это значит отказаться фактически от своей собственной жизни. Уход за ней нужен круглосуточный, это требует очень много сил. Не каждый выдержит такую ношу.
Гитана Аркадьевна, между прочим, боялась моего сближения с Надей. Прямо говорила: «Узнаю, что ты с ней общаешься, можешь больше к нам не приходить».
— Когда вам пришлось съехать с дачи?
— Я вкладывал в эту дачу свои деньги: делал ремонт, приводил в порядок участок. Гитана говорила: «Зураб, ты будешь с нами всегда! Делай как для себя!» — а сейчас в одном из интервью назвала меня «сторожем», сказала, что якобы получал за это зарплату. Но я никогда не получал денег от Баталовых. Из летнего домика я сделал пригодное для зимы жилье. И когда все привел в порядок, случилась одна история...
Это произошло за полгода до смерти Алексея Владимировича. Перед отъездом в Грузию (я ездил туда на машине) пришел к Баталову. Мы сидели, чай пили. Это был последний раз, когда я его видел. Он был уже очень слаб, но меня узнавал. После моего возвращения мы только пару раз по телефону поговорили. И все.
Когда надо мной стали сгущаться тучи, я сказал Гитане Аркадьевне: «Мы уедем с дачи, как только вы скажете». Но почему-то она ждала момента, когда мы отправимся в Грузию. Каждый божий день меня спрашивала: «Когда?» — но меня держали в Москве дела. И вот выхожу от них в одиннадцать вечера и вдруг получаю сообщение, что дело, которое меня задерживало, наконец-то разрешилось и мы можем ехать. Звоню жене: «Тань, собирайся. Поехали прямо сейчас». В ту же ночь рванули.
