Это были шестидесятые годы, оттепель. Неосознанный дух свободы пьянил головы творческой интеллигенции. Люди жили на подъеме, на кураже. Мы с братом в силу возраста и свойственного юности максимализма восхищались песнями Высоцкого. Надо заметить, что многие люди отцовского поколения не воспринимали творчество Высоцкого так остро. Кстати, Владимир Семенович раза два бывал у нас в гостях, пел в застолье. Несколько раз мы встречали его и в компаниях, когда приходили к кому-то в гости.
Когда мы переехали из коммуналки в отдельную квартиру, у нас появилась большая гостиная. Сам дом — на Бронной улице, в центре Москвы, и артистам после спектаклей и концертов было удобно заруливать к нам. Это было в порядке вещей — всем в любое время были рады. Гости могли быть самыми неожиданными — постоянной компании не было.
Нашим соседом по подъезду на Бронной был Ростислав Янович Плятт. С папой они снимались вместе у Леонида Гайдая в комедии «Деловые люди». Ростислав Янович отличался замечательным чувством юмора — недаром Фаина Раневская ввела в Театре Моссовета, где они вместе служили, понятие «пляттские шуточки». Жил он на четвертом этаже, а мы на девятом, поэтому отец иногда после работы захаживал к Плятту. Когда я возвращался домой, мама говорила: «Сходи на четвертый этаж, забери отца — он там уже два часа сидит!»
Однажды все закончилось «плохо». В тот раз мама сказала: «Возьми собачку, погуляй с ней, а на обратном пути забери отца». Я выгулял песика, поднимаюсь к Плятту, а там веселье идет, на столе — бутылка. На этот раз их компаньонкой была Галя Кожухова, известная журналистка из «Правды», жена актера Алексея Петренко. Я говорю:
— Папа идем домой, мама ждет.
Галя вторит:
— Мне тоже пора, сегодня Алексей Васильевич из командировки возвращается, нужно к его приезду что-нибудь приготовить.
Время уже около одиннадцати ночи. Тут Ростислав Янович, самый старший в компании, предлагает:
— А пойдемте встречать Петренко вместе!
Уговаривать никого не пришлось — все были на кураже. При этом Плятт, несмотря на зимнее время и тот факт, что после перелома шейки бедра ходил с тросточкой, возглавил пешую колонну. Благо было совсем рядом — от Бронной нужно дойти до начала Никитского бульвара, где в «доме полярников» и жили Кожухова с Петренко. Мы с собачкой, естественно, последовали за ними.
Только вошли в квартиру, как приехал Петренко. На столе появилась бутылка, которую мои «старики» предусмотрительно прихватили с собой, и веселье продолжилось. Я отца пару раз «дернул», но понял, что это бесполезно — не оторву его от компании. А мне, честно говоря, и самому было очень интересно. Плятт начал какие-то воровские песни распевать, Петренко стихи читать, Никулин анекдоты травить. В три часа ночи решили расходиться. Разгоряченные, мы вывалились на мороз... В те времена вдоль домов ставили невысокие деревянные заборчики, которые отгораживали от пешеходов опасную зону падения сосулек. Сейчас полосатую ленту натягивают, а раньше были такие заборчики.
И вот «старики-разбойники» Плятт и Никулин стали таскать эти заборчики на проезжую часть, пока не перекрыли Никитский бульвар аккурат напротив тоннеля. Сами залегли за сугробом и стали наблюдать, как водители реагируют. Те редкие водители, которые ехали в столь поздний час, дисциплинированно разворачивались и уезжали обратно. Артистов это привело в полный восторг. Далее мы выдвинулись в сторону Никитских Ворот. Тут Плятт увидел нетронутый свежий снежок и решил нарисовать на нем своей элегантной тростью известное слово из трех букв. Пока он эти буквы выписывал, мы с отцом его держали, чтобы народный артист не упал и опять что-нибудь не сломал.
