Я продолжала осваивать итальянский. К нам приходила домработница, но покупать продукты должна была я. А я не знала, как сказать «говядина», объяснялась жестами, даже мычала как корова. Не разбиралась в сортах сыров, в Италии их больше тысячи. Но это мелочи.
По-настоящему трудно было привыкнуть к счастью. Я попала в такую среду, где должна была чувствовать себя естественно. А как это возможно, если Софи Лорен приглашает тебя в дом на спагетти по особенному рецепту, или Франческо Рози собирает друзей по четвергам, или ты идешь на ужин к Альберто Моравиа, или тебя знакомят с Альберто Сорди, или к Бертолуччи приезжает какой-то безумный бразильский оркестр, который Тонино надо обязательно послушать? В литературно-художественном салоне у Рози мы однажды пересеклись с Маркесом. Гуэрра сказал: «Пойдем, познакомлю тебя с Габо». Знаменитый писатель окинул меня внимательным взглядом и произнес: «Почему ты говорил, что она некрасивая? Она очень милая».
Я не ощущала себя Золушкой, меня и до этого окружали звездные друзья. Но здесь попала в эпицентр европейских интеллектуалов, гениев, звезд итальянского кино.
Тонино работал весь день, а вечером мы всегда куда-то выходили, поэтому я должна была хорошо выглядеть. Первое время позволяла себе по утрам ходить дома в пеньюаре. Тонино деликатно замечал: «Мне кажется, что женщина должна быть одета хотя бы в половине десятого». И я к нему прислушалась.
Гуэрра не любил ездить на кинофестивали, даже если там показывали его фильмы, которые получали призы. Еле уговорила пару раз побывать в Канне. Но для Венецианского фестиваля делал исключение. Венеция казалась своей. Он был человеком тонким, поэтому замечал, как я теряюсь в окружении красоток в сногсшибательных вечерних туалетах. Тогда, проходя мимо, бросал: «Ты была ни с кем не сравнимой». Всегда меня поддерживал, говорил: «Ты вся ошибочна, поэтому не должна носить классические наряды от Армани. Твои платья тоже должны быть ошибочными. Тогда у тебя появится свой неповторимый стиль».
— Какое впечатление сложилось у вас о знаменитых друзьях мужа?
— Софи Лорен не стала моей подругой, но с ее мужем, продюсером Карло Понти, дружил и много работал Тонино. А потом, когда мы уже уехали из Рима в Пеннабилли, Софи прислала к нам сына, милого, нежного, потрясающего Эдуардо, чтобы он прошел практику у Тонино. Эдуардо намеревался стать режиссером, и это ему удалось. Понти был человеком дела, мог из ничего сообразить фильм. С одной копией сценария под мышкой явился в Голливуд и покорил его. Конечно же, Карло сделал Софи кинодивой. А в жизни она оставалась простой, доброй, могла сама приготовить обед, любила семью, посвящала все свободное время сыновьям. Детей она родила с большим трудом, Софи лечилась в швейцарской клинике. Помню, Карло и Тонино сидели у нас, обсуждая очередной проект. Вдруг Карло позвонили из клиники, сказали, что сейчас самый подходящий момент для зачатия ребенка. И он сразу же свернул разговор и срочно вылетел в Швейцарию — так любил жену.
С Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной мы познакомились еще в мой первый приезд в Италию. Обедали в любимом ресторане Федерико «Чезарини». Когда он увидел меня, приветливо раскрыл объятия и спросил Тонино: «Где ты отыскал этого сибирского котищу?»
Федерико был магом, волшебником, если начинал что-то рассказывать, от него невозможно было отвести взгляда. Он обволакивал человека своим негромким голосом, обаянием, талантом, то, что он гений, чувствовалось в каждом слове.
