Папа рос в белорусских Климовичах в еврейской семье крупных лесопромышленников. У его родителей было двенадцать детей, десять из них — сыновья, исключительно талантливые. Все они заразились революционными идеями. Дядя Маркуша на белом коне освобождал Гомель. В его доме хранился портрет Дзержинского с дарственной надписью: «Дорогому Маркуше от Феликса», что не помешало дяде отсидеть семнадцать лет. Дядя Арнольдик был военным атташе в Америке, закупал для Буденного лошадей в Персии. Именно с ним папа в свое время отправился в Петербург, ходил на поэтические диспуты Маяковского и Есенина, с последним даже подружился. Во времена НЭПа успешно занимался бизнесом. Когда проезжал в пролетке мимо биржи, евреи говорили: «Вон едет Генрих — пять голов». Об этом мне поведал мой двоюродный брат Юлик, сын старшего папиного брата Зусмана Нисоновича Крейндлина, в свое время главного хирурга Боткинской больницы. Юлий не только пошел по стопам отца, но стал еще и писателем. Под псевдонимом Юлий Крелин выпустил несколько повестей, одна легла в основу фильма «Дни хирурга Мишкина». Папа получил два образования — медицинское и дипломатическое. Работал с академиком Тареевым в больнице, где впервые была пересажена почка.
Родители встретились в Москве. Я росла в доме Наркоминдела у «Красных Ворот» в бывшей квартире наркома иностранных дел Литвинова. Огромную квартиру поделили на две половины, одна досталась нашей семье. Мой отец не избежал репрессий. К счастью, он выжил и был реабилитирован.
У нас дома висела картина Айвазовского, стояло пианино, меня одно время учили на нем играть. Правда, я продемонстрировала полное отсутствие слуха. В семье имелась прекрасная библиотека, я зачитывалась Бальзаком, Драйзером, Мопассаном. До замирания сердца обожала Бунина, которого не преподавали в школе, но мой дачный друг Эдик Радзинский все же однажды притащил мне «Темные аллеи».
Окончив экспериментальную школу имени Некрасова, пыталась поступать в театральное училище, потом в институт иностранных языков. Полтора года проучилась в нефтяном институте и сбежала. Высшее образование в итоге получила в МГУ на романо-германском отделении филологического факультета, написав диплом по Генриху Беллю. Со мной училась Света Кармалита, которая потом стала женой Леши Германа.
— Живя в таком окружении, почему обратили внимание на Тонино? Что в нем было особенного?
— Мы все в те времена поклонялись итальянскому кинематографу, Гуэрра тоже был его живым классиком. Он уже написал сценарии «Амаркорда» и «Фотоувеличения», фильмы успели получить «Оскар». Он и его друзья казались мне небожителями, хотелось понять, что это за люди. К тому же Тонино был пластичен, замечательно танцевал, бил чечетку. Позже, во время съемок фильма «Джинджер и Фред», на моих глазах учил танцевать степ Марчелло Мастроянни. Когда мы встретились, у него были смоляно-черные волосы, оливковый цвет лица и глаза, которые пронизывали тебя насквозь. Он говорил так, что можно было заслушаться. Его друг писатель Итало Кальвино называл Гуэрру самым замечательным рассказчиком на земле. Не заметить Тонино было нельзя!
Он уехал, а вскоре прислал мне приглашение, где подчеркнул, что я — его невеста. Ему друг посоветовал: так легче было получить разрешение на выезд. Но мне не удалось этого сделать — ОВИР чинил препятствия, постоянно им не хватало каких-то документов.
