Я робко приподнимала подол платья.
Фильм мы снимали в Киеве на Андреевском спуске, неподалеку женский монастырь, церковь. Дуров вел меня туда, я — в своем платье, он — в кожанке красного комиссара, которого играл. Начинал объяснять окружающим: «Она приехала из Канады, родом из старообрядческой семьи, это платье сохранилось еще от ее прабабушки». Я стояла молча, моей задачей было не расколоться. Хохотать начинали, когда выходили на улицу. Лева нередко вспоминал те времена, когда пересекались: «Наташ, ты помнишь, как я из тебя артистку делал?»
Сергей Аполлинариевич с Тамарой Федоровной продолжали приглядывать за своими учениками и после того, как те оканчивали институт. Посмотрев «Рожденную революцией», мастера прислали нам с Женей поздравительную открытку, где написали много добрых слов. Мы увиделись с Сергеем Аполлинариевичем в Доме ученых, там проходила премьера его картины «Юность Петра». На стене висела афиша фильма «Любовь моя вечная» с моим участием. Мастер обратил на нее внимание, сказал: «Ну что, Наталья, встречаемся теперь на другом уровне?»
Когда в Москву приехали Гарри Белафонте и Биби Андерсcон, нам с Женей позвонили из Комитета защиты мира, пригласили на встречу. Пошли с маленьким сыном Федей, Гарри дал ему автограф.
Тамара Федоровна погладила Федьку по головке: «Вот он какой, наш внучок». Федька тут же во всеуслышание обратился к нам с Женей: «А почему она говорит басом?» Чуть не сгорели со стыда! Я вспомнила урок Макаровой: «Актрисам вредно курить, голос будет низким». Но сама она, видимо, этой рекомендации не следовала.
Вспоминала мастеров, когда снималась с Олегом Жаковым в фильме Андрея Бенкендорфа «Мой генерал», я играла невестку его героя. Герасимов считал Жакова большим актером, но крайне сложным человеком. Мне было интересно находиться с Олегом Петровичем в кадре, у него всегда был наполнен взгляд. Разгадка этого феномена пришла неожиданно. Меня удивляло, что всех женщин, в том числе и меня, Жаков называл «мадам». В то время по возрасту я на «мадам» не тянула. Оказалось, у актера не очень хорошо с памятью, он не удерживал в голове имен. Начинаем репетировать, и вдруг он делает паузу.
Спрашиваю:
— Олег Петрович, что-то не так?
— Наташ, я просто вспоминаю текст.
А текста было много. Когда актер вспоминает слова, мыслительный процесс отражается на его лице. Вот, оказалось, откуда у Жакова брался его наполненный взгляд...
Он очень не любил, когда снимали не его крупный план, пытался наступать мне на ноги, чтобы повернулась к камере вполоборота. Такое случалось неоднократно, не только на «Моем генерале». Я об этом знала и относилась спокойно, понимая, что на площадке есть режиссер и оператор, делать замечания Жакову — их дело.
Олег Петрович был человеком скупым. Поняла это, когда рассказал о приключившемся с ним казусе. Он купил себе красивую дорогую шляпу, положил в коробку, время от времени открывал, заглядывал, но жалел надеть шикарный головной убор. Прошло много времени, прежде чем все-таки решился начать носить шляпу. Открыл коробку, взялся за тулью, и она осталась у него в руке, а поля — в коробке. Моль проела шляпу по кругу под ленточкой. Когда Жаков об этом рассказывал, страшно сожалел: «Все-таки надо было ее надевать».
