Я настолько впечатлилась его любознательностью, что через некоторое время в родной Риге окончила курсы экскурсоводов и стала водить туристов по историческому центру. Михаил настойчиво советовал искать профессию более творческую, не кибернетику. Считал, что программирование — не женское занятие. То ли вправду не видел во мне способностей к точным наукам, то ли не хотел терять спутницу. Ведь увлекись я программированием всерьез, вряд ли могла бы составлять ему компанию в поездках — человек этой специальности привязан к месту и графику.
Позже, тоже по совету Михаила, занималась организацией гастролей российских артистов в Прибалтике, а в девяностые активно включилась в работу благотворительного фонда, которым руководил Задорнов. Об этой и многих других сферах жизни моего мужа мало кто знает. А ведь он помогал людям, которые после распада СССР оказались в странах ближнего зарубежья фактически изгоями, беспомощными и ненужными. Более пятидесяти одиноких стариков Михаил перевез в Подмосковье в пансионат для пожилых людей. Потом совершенно счастливый, с горящими глазами делился со мной: мол, они довольны, обживаются на новом месте, а две пары даже сыграли свадьбы! Для него всегда было важно не только помочь, но и убедиться, что помощь пришлась кстати и изменила судьбу. Я тоже подключилась к работе фонда «Содружество», и мы помогали в Риге детским домам и интернатам.
Михаил стал для меня и учителем, и наставником, и старшим другом. Разбудил азарт к творчеству и всячески помогал развиваться. «Дрессировал» мою память, развивал наблюдательность, а самое главное — учил героически молчать. О том, как развивается женщина, когда она долго молчит, мужчины не подозревают, а ведь это опасное оружие! Позже он помог мне издать два альманаха о наших совместных путешествиях. И это был тоже предмет его гордости и уважения ко мне. После поездок мы наперегонки записывали свои впечатления: я — для альманахов, он — для книг и соцсетей. Для меня очень важно было его признание. Он использовал мои фотографии из наших поездок для своих книг и провел несколько персональных фотовыставок в рижской библиотеке и в Доме Москвы в Риге. Всячески поощрял наше с дочкой увлечение живописью. Мечтал записать ноктюрны Шопена в моем исполнении (это и память о его маме — она была прекрасной пианисткой). Но увы, у него не хватило времени, а у меня терпения это сделать. Техника игры стремительно ушла после окончания музыкальной школы. Ему важно было, чтобы и другие люди принимали мое увлечение творчеством. Поэтому с радостью и легким волнением согласился на наше совместное семейное интервью в передаче Бориса Ноткина на ТВЦ.
Я часто сопровождала его на гастролях, а во время концертов стояла в конце зала. Только там можно уловить энергию, которая связывает артиста и зрителей. Зал и сцена становятся будто единым организмом. Удивительные ощущения, за кулисами их почувствовать невозможно. Михаил своими выступлениями будто заряжал зал — и сам заряжался от зрителей. Такой волновой обмен.
