Нет, ранний Задорнов — это лирика. Кстати, лиричным мне он нравился больше. Так что мое первое заочное знакомство с Задорновым как начинающим писателем произошло на страницах журнала «Юность», когда мне было всего... двенадцать лет. Из всех публикаций этой юмористической рубрики журнала я вырезала именно его рассказы, купила портфель зеленого цвета и бережно в нем хранила эти рассказы, даже не думая о том, что судьба нас когда-нибудь сведет вместе и я смогу выразить ему свое почтение как талантливому писателю.
Но вернусь к нашей встрече в Риге. Смущаясь, я рассказала Задорнову, что с юности собираю его рассказы из журнала. Он был польщен, но не поверил! Пришлось в доказательство принести свой зеленый портфель с его первыми рассказами. Михаил был удивлен — любому писателю приятно, что его произведения не только читают, но и хранят.
Ему исполнилось тогда тридцать пять лет. Для меня он был уже взрослым сложившимся человеком. Уехал в Москву — взял номер моего домашнего телефона. У нас не было стремительного взлета отношений, они развивались постепенно: было его наставничество и мое уважение к его творческой личности.
Для начала Михаил составил мне список книг, которые, по его мнению, должен прочитать каждый культурный человек. Несколько десятков листов, сотни авторов и названий. Мнение Михаила для меня, девятнадцатилетней, было высшей истиной. Так я благодаря его спискам познакомилась с юмористическими рассказами Тэффи, Аверченко, с книгами Мюрже, абсурдистскими пьесами Беккета, Ионеско.
Больше всего из его списка тогда меня впечатлила книга «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха. Наверное потому, что в этой притче образ бунтующей чайки был близок по духу самому Михаилу: он так же старался жить вне стаи, делать на одно усилие больше, летать на один метр выше и дальше и очень стремился к духовной свободе.
Он звонил, интересовался, что прочитала, какие у меня впечатления. В другой раз сообщал: «Такого-то числа в Риге пройдет спектакль, ты обязана посмотреть — на служебном входе будут билеты!» Это обычный стиль Михаила: если сам посмотрел очень хороший спектакль или концерт, ему обязательно надо «обилетить» всех близких и друзей. Билеты скупал пачками и раздавал знакомым. Это было важно для него — подарить эмоции. Такая удивительная душевная щедрость тоже не могла не восхищать.
Михаил стал чаще приезжать на родину. В Риге жили его родители. Мы стали чаще видеться. Он познакомился с моими мамой и папой, они тепло общались. Разумеется, он им понравился — а разве Задорнов мог не нравиться?
Кроме книг у нас с Михаилом оказалась еще одна объединяющая страсть — путешествия. Я ездила с «дежурным рюкзаком» и фотоаппаратом — открывала для себя мир. И Михаил тоже был заядлым путешественником. В поездках его интересовало абсолютно все — музеи, выставки, природа. Как-то на гастролях в Иваново предложил съездить в... Музей ивановского ситца. Пока я изучала первый зал, шустрый как ракета Михаил успел облететь все, перезнакомился и пообщался с экскурсоводами, узнал множество увлекательнейших историй и фактов. Отыскал меня среди стендов и принялся с воодушевлением пересказывать. Казалось, уже сам мог бы подрабатывать там экскурсоводом!
