Первые собственные концерты я организовал для «Кино» во Дворце спорта «Юбилейный» второго, третьего и четвертого декабря. Публика в зале вела себя необычно для неформалов: никакого свиста, шума, выкриков «Давай рок!». В зале стояла гробовая тишина. И так все полтора часа. После концерта Цой единственный раз за всю нашу совместную работу выразил эмоции: «Это поразительно...» А вообще он никогда ничего не комментировал. Типа «Как нас приняли!», «Как круто!» — это не в его духе. После «Юбилейного» дела быстро пошли в гору: с «Кино» захотели работать уже официально, по договору, в разных городах. Организаторы выходили на Каспаряна, он всех отправлял ко мне.
В «Юбилейном» я понял все о харизме Виктора. Сам-то я подпал под его чары сразу. Но одно дело я, другое — тысячи людей. Зрители смотрели на него как завороженные. Честно говоря, им не было дела до группы «Кино», все пришли на Цоя. Уйди со сцены кто-то из музыкантов, они и не заметили бы. Расскажу смешной случай, который произошел на гастролях в Волгограде в апреле 1989 года. Густав перепутал самолеты и опоздал на первый концерт. Представьте, до начала полчаса, а барабанщика нет. Организаторы предлагают перенести время. Виктор против: мол, нет, будем работать. Осветители затемнили место, где должен сидеть за барабанами Гурьянов. Представьте — в группе всего четыре человека, одного не хватает, а публика этого не видит! Такая вот магия.
Афиша с того концерта в «Юбилейном» до сих пор хранится у меня дома вместе с другими памятными вещами, связанными с «Кино». Я иногда достаю медицинскую справку, которую сделал Виктору для той самой поездки в Данию по линии ВЛКСМ, смотрю на нее и улыбаюсь. Времени на оформление документов было катастрофически мало, а моя жена работала терапевтом в поликлинике для творческих работников. Мы подмахнули бумажки для всей группы. «Практически здоров» — было написано у Цоя. Формулировка смешная. Но это всех устроило, билеты «на самолет с серебристым крылом» были куплены, «Кино» впервые покинуло СССР.
