Эмоции еще долго не отпускали. Из-за потрясения я нечетко помню и концерт памяти, проходивший на сороковой день после гибели Цоя в ленинградском СКК. Там играли «ДДТ», «Алиса», «Зоопарк», «Машина времени», «Калинов мост», «Телевизор», «Объект насмешек». Помню только, как Юрий Шевчук заплакал и встал на колени. Он первый раз тогда спел «Последнюю осень», которую посвятил Виктору. В тот день за кулисами кто-то начал меня расспрашивать, каким был Цой. Я не знал, что говорить и как описать этого удивительного человека. Тему подхватили подоспевшие журналисты.
— Чему вы у него научились? — пытала меня одна барышня.
— Молчанию, — ответил я, добавить было нечего.
...Я бываю на могиле Виктора на Богословском кладбище каждый год. Не всегда именно в памятные даты. Первое время туда съезжалась вся страна, сейчас людей уже меньше. Но они все равно приходят, приносят цветы, зажигают свечи, поют песни, читают стихи. Наверное, это никогда не закончится. Недавно я отправился навестить Цоя часов в одиннадцать утра и увидел рядом с его могилой мужчину лет сорока, стоящего на коленях. Он всхлипывал, что-то шептал, потом поднял голову и увидел меня. Я не стал говорить, что имел к «Кино» какое-то отношение.
— Что у вас случилось? — спросил я.
— Не могу рассказать что, но я приехал к Цою за помощью.
Выпили по стопке. Помолчали.
— Он ведь поможет? — мужчина с надеждой посмотрел мне в глаза.
Я молча кивнул. Главное — в это верить.
