Мама привезла из Баку свое приданое — шесть шуб! Папа посмотрел на всю эту роскошь и покачал головой: «Нина, это неудобно. У меня не то положение в театре, чтобы у моей жены было столько шуб». И мама тут же без сожаления отнесла их в комиссионку. Кроме одной — енотовой, которую доносила буквально до дыр. Лет через двадцать папа сказал: «Ладно, давай купим тебе каракулевую шубу». Маме ее хватило на остальные двадцать пять лет: перешивала, перекраивала, обновляла. Как-то повесила проветрить на балкон. Погода была ненастной, когда спохватилась, выяснилось, что шубу унесло ветром.
Мама была идеальной женой, фантастической хозяйкой, она окружила папу семейным уютом: все начищено, наглажено, накрахмалено. Готовила очень вкусную осетрину в маринаде, пиццу, ее сациви пользовалось бешеным успехом. В театре к Нине относились с приязнью и нежностью. До сих пор те, кто бывал у нас на застольях, их помнят. Всякий раз, когда я встречаю Василия Семеновича Ланового, он говорит о том, как любил мою маму. Она ужасно нервничала перед приходом гостей — это было для нее как премьерный спектакль для актера.
В нашей однокомнатной квартире мы жили вчетвером: мама с папой и я с няней, Раей-большой. В шестнадцатиметровой комнате стояли чешский гарнитур — на комоде телевизор, в серванте звенел хрусталь, — родительский диван и мое раскладное кресло, которое я ненавидела. До одиннадцати лет спала, уткнувшись носом в плюшевый бортик. Няня ночевала в чуланчике со швабрами.
Помню, как Рая-большая развешивает ароматное после стирки белье на веревках, растянутых на кухне, а я сижу на подоконнике и наблюдаю сверху, как родители спешат на работу. В этот момент меня охватывает беспокойство: «Боже мой, а вдруг они потеряются? Как в таком большом городе найдут обратную дорогу?»
Мама преподавала английский язык в Институте тонкой химической технологии, а папа служил в Театре Вахтангова. Первые десять лет он там почти не играл, ролей у него не было из-за довольно экзотической внешности. В академическом театре долго шел спектакль «Фельдмаршал Кутузов». Когда у актеров спрашивали:
— А что играет Этуш? — они с юмором отвечали:
— Пень, на котором сидит Кутузов.
Папа очень рано стал преподавать, с 1945-го его назначили ассистентом педагога по актерскому мастерству. Потом он как преподаватель набрал в «Щуке» свой курс. У него учились будущие звезды: Веня Смехов, Саша Збруев, Зяма Высоковский, Саша Белявский, Юра Авшаров, Ваня Бортник, Люда Максакова. Он дни и ночи проводил в училище, если чем-то был увлечен, отдавал все силы делу. Студенты его обожали. Немногословный, очень сдержанный, он мог похвалить, при этом ни разу не улыбнувшись: «Очень смешно». Кто-то прозвал его «комедийным актером с некомедийным характером».
