Отправила Люсю работать, а сама исчезла. Спектакли играть приезжала, а на репетициях не появлялась. Скоро прогоны, показ спектакля Ефремову, а Волчек страшно недовольна, как играет Гурченко. Звонит Дорошиной:
— Нина, ты роль знаешь?
— Да, конечно.
— Давай приезжай. Буду срочно тебя вводить.
— Надо было сразу меня одну на роль назначать, — не удержалась от укора Нинок. — А теперь мне перед Люськой, моей подружкой, неудобно. Что я ей скажу?
— Это уже не твоя забота.
В тот же день Дорошина пришла в театр и буквально за четверть часа все для себя прояснив — «Тут я из правой кулисы выхожу, а там у меня, значит, такая мизансцена», — сыграла блестяще! Волчек, естественно, назначила ее на премьерные спектакли. Гурченко выходила потом на сцену в роли Майки, но это было совсем не то. Играть что-то после Дорошиной — дело пустое.
Не раз читал, что из-за спектакля «В день свадьбы» у Люси и Нины испортились отношения и Гурченко будто бы возненавидела Дорошину. По-моему, это глупость. Во всяком случае, пока Людмила работала в театре, они и мило здоровались, и общались. Впрочем, Гурченко продержалась у нас совсем недолго. В 1964 году Игорь Кваша поставил спектакль «Сирано де Бержерак», главная роль в котором досталась Михаилу Козакову, а роль Роксаны — Гурченко. Спустя полгода или чуть больше Кваша стал сам играть Сирано, и на гастролях в Саратове между ним и Люсей начался роман. Жену Игоря Таню (умницу, врача от Бога, да еще и с ученой степенью) в театре все обожали, а с Волчек они были закадычными подругами. Вернувшись в Москву, Галина Борисовна заявила Ефремову:
— Чтобы Гурченко в театре не было!
— А что случилось?
— А ты ничего не видишь, да? У нее роман с Квашой — не боишься потерять артиста, на котором держится половина репертуара?
— Ну и что, что роман? Подумаешь!
Многие в труппе стали относиться к Люсе прохладно, кто-то и вовсе игнорировал, и спустя полтора года она написала заявление об уходе.
После увольнения из «Современника» Гурченко попросила меня сходить с ней на показ к Эфросу. Устроил встречу с Анатолием Васильевичем Толя Адоскин, который недавно перешел от нас в «Ленком». К слову, эта потеря расстроила многих — ведь Толя был автором знаменитых зажигательных и уморительно смешных капустников. Когда мы с Люсей сыграли кусочки из «Старшей сестры» и «Традиционного сбора», Эфрос сказал: «Спасибо. Мы сейчас с худсоветом обсудим и объявим вам свое решение». Остались ждать в фойе театра, куда к нам минут через тридцать вышел Адоскин:
— Люся, я должен тебя расстроить. Передаю в точности слова Эфроса: «Хорошая актриса, прекрасно показалась, но вот вы представьте, выходит она на сцену — и сразу аплодисменты. Она еще рта не открыла, а уже хлопают. Хотя сейчас Гурченко не снимается, народ помнит ее по «Карнавальной ночи». После долгого затишья актриса вдруг появляется на сцене «Ленкома», да еще и у Эфроса. Шквал оваций, которые не нужны ни мне, ни ей», — тут Толя поворачивается ко мне и говорит: — А вот тобой Эфрос заинтересовался. Не хочешь попытаться к нам в «Ленком»?
