— Приходи и готовь мне здесь.
— Слушай, я все уже сделала, может, ты с нами позавтракаешь?
— А зачем мне здесь кухня?
И я стала бегать из дома в дом с кастрюлями, закутанными в полотенца, чтобы Сашина овсянка не остыла.
Работала на два фронта: и как дизайнер, и как администратор мужа. Вдруг Серов объявил: «Возьму себе помощницу». В его доме появилась девушка Лена, и я понимаю, что это не просто помощница. Однажды Мишель была у отца, Лена ему кашу варит. Ставит перед ним тарелку и ласково спрашивает: «Саша, а тебе с медом или с сахаром?»
Дочка была потрясена:
— Пап, не поняла, а почему она тебя называет Сашей?
— Она же у меня работает...
Лена якобы и бухгалтер, и секретарь. Живет у него в доме.
Мишель уже четырнадцать, ее не проведешь. Папины сотрудники называли Серова Александром Николаевичем, и только Лена — Сашей. А я из окна наблюдаю, как она выходит покурить на крыльцо в Сашиной куртке. Да и соседка при встрече спрашивает: «Что у тебя на участке творится? Улица красных фонарей?»
Окна в доме у Саши почти всегда были закрыты роль-ставнями. Что там за ними происходило, покрыто мраком, но я обо всем догадывалась. Однажды он позвонил и как всегда грубо попросил принести ему какие-то документы. Вошла в дом и увидела такую картину: сидит Александр Николаевич, а рядом стоит эта Лена и не стесняясь меня, обнимает его за плечи. Он не попросил, а именно потребовал поднести ему бумаги. Я ответила, что не прислуга, и положила документы не перед ним на стол, а на комод. Развернулась и пошла к двери.
Описывать весь случившийся потом ужас очень тяжело даже сейчас. Но это было последней каплей, Саша поднял на меня руку, избил. У меня все лицо было синее, сломан нос. Хотела вызвать милицию, но он замял скандал, отправил меня в Германию, оплатил пластическую операцию. Закономерный вопрос — почему я не подала на него в суд? Мне не хотелось, чтобы дело получило огласку и это отразилось на дочке.
Пережить такое не было сил. И я сказала: «Развожусь с тобой. Все!» Процедура эта была долгой. Хотя он как бешеный орал: «Дай паспорт! Сам пойду с тобой разведусь!» — понимала, что это придется делать самой. Никуда он не пойдет. А мне нужен раздел имущества. Объясняю почему: у меня ребенок, а у него есть внебрачная дочь, может, еще несколько потом объявится. А если он женится и детей нарожает? Я подала на раздел и поделила две квартиры и два дома.
Помню, как он кричал в бессильной ярости: «Да я не дам тебе ни копейки! Будешь голая, босая! Не смей носить мою фамилию!» Потом читала в одном его интервью, как он описывал нашу совместную жизнь: «С гастролей убегал к семье, не рвался ни на какие гулянки. Зарабатывал. А жена после развода вытащила из меня два с половиной миллиона долларов!»
Причем каждый раз с годами цифра растет. Как-то прочитала, что уже три миллиона. Как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: «Три куртки замшевых, три магнитофона...» А теперь, спустя время, вообще заявляет, что отдал мне все! «Я нищий! Я нищий!» — рассказывает в прессе.
