Когда фильм «Летят журавли» вышел на экраны, друзья и коллеги стали приносить вырезки из газет и журналов с рецензиями. Во всех до единой среди лучших упоминался наш с Самойловой и Меркурьевым эпизод.
Меня начали приглашать в школы. На одной из встреч услышал просьбу: «Расскажите, пожалуйста, как вы снимались в «Гавроше». Стал объяснять, что маленького героя-революционера играл не я, а мой тезка и однофамилец, но, к сожалению, ничего не знаю о его судьбе.
О том, что Коля Сморчков сгорел в танке под Смоленском десятого марта 1943 года, прочел много позже — в интервью его мамы. Там же было сказано, что брат Николая Федор тоже погиб на фронте, в декабре 1944-го. Мать потеряла обоих сыновей.
С Михаилом Калатозовым мы встретились еще раз — спустя двенадцать лет, на съемках его последнего фильма «Красная палатка». Режиссер пригласил меня на студию:
— Николай, согласитесь отправиться со мной на Северный полюс? Роль небольшая, всего один съемочный день, но скоро вернуться в Москву не получится. Киногруппа загрузится на дизель-электроход «Обь» и будет двигаться к Земле Франца-Иосифа. У команды в этом многодневном походе своя задача, им нужно доставить груз, у нас — своя. А для вас, считайте, просто знакомство с экзотикой. Ну что, согласны?
— Конечно! Вы еще спрашиваете! Кто же откажется от такого подарка?
— Две зарплаты, двойные суточные, бесплатное питание, — продолжал информировать Калатозов, но я уже мыслями был там, куда летал легендарный Чкалов.
Выдвинулись в конце июля. В Москве стояла жара, а на борту «Оби» нам выдали меховые шубы, шапки-ушанки, унты. И предупредили: «С корабля не спускаться! Здесь много белых медведей. Зверь, если сытый, не тронет, а голодный — порвет в минуту!»
Игравшие в «Красной палатке» зарубежные актеры Питер Финч, Шон Коннери и Клаудиа Кардинале уже снялись в своих эпизодах, и на Северный полюс с нами отправился только «полуиностранец» Донатас Банионис. Он был членом компании, в которую входили Никита Михалков, Юрий Соломин, Юрий Визбор, Борис Хмельницкий, Эдуард Марцевич. Эти ребята держались особняком, мы даже обедали порознь. Я, Юрка Назаров и Олег Мокшанцев создали свое товарищество и замечательно общались друг с другом.
Жена и девятилетний сын Алеша встречали меня из экспедиции как героя — покорителя Арктики. А в канун премьеры «Красной палатки» в нашей семье появился еще один парень, которого назвали Михаилом.
С будущей женой меня познакомил старший брат. Собравшись жениться на девушке из нашего поселка, студентке мединститута, Алексей начал «продавать» мне ее подругу-однокурсницу: «Коль, ты присмотрись к Нине-то — такая хорошая девчонка! Скоро обе к нам на практику в больницу приедут — не упусти шанс!»
Мне к тому времени стукнуло двадцать семь, давно пора было обзавестись семьей, однако с девушками я оставался таким же стеснительным и несмелым, как в школе. Да и работы полно, ухаживать некогда. После первой прогулки вчетвером — я, брат, его невеста и Нина — подумал: «А моя-то даже симпатичнее, чем Алешкина. От добра добра не ищут — надо делать предложение». На церемонию в ЗАГСе прилетел из Одессы, где снимался, всего на несколько часов. После росписи мы с Ниной, ее родители и моя мама (папы уже не было в живых) скромно поужинали, и тем же вечером я вернулся в Одессу.
Первенцу Алешке шел уже пятый год, а мы все жили в коммуналке на Делегатской улице, где я со времен окончания ВГИКа снимал половину комнаты — в другой, отделенной ширмой, обитали две сестры-старушки. Ютились бы там и дальше, если бы в 1964-м Хрущев не отменил временную прописку в Москве и не потребовал отправки не имеющих своего жилья специалистов к месту постоянной регистрации. Под угрозу увольнения из штата «Мосфильма» и Театра киноактера попали многие молодые актеры из числа иногородних: смолянка Надя Румянцева, уроженец Ржева Юра Белов, я с моими суздальскими корнями. А дальше — по пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Вдруг объявляют, что в построенном Театром киноактера ЖСК освободились две двухкомнатные квартиры. Одну из них предложили занять нам с Беловым: помещение побольше — мне с женой и сыном, поменьше — Юрке. Проблема состояла в том, что сумму, которую семь лет назад заселившиеся жильцы выплачивали все эти годы, мне и Юрке нужно было отдать сразу. У Белова имелись какие-то накопления, у меня — ноль. И тогда коллеги бросили на «Мосфильме» клич: «Дадим Коле Сморчкову как можно больше работы!» Заведующая актерским отделом всем режиссерам ставила условие: «Вы должны задействовать Сморчкова». Студенческий друг Толя Чемодуров, работавший у Сергея Бондарчука вторым режиссером на «Войне и мире», с ходу предложил: «Будешь в фильме русским солдатом. Даю тебе повышенную категорию и беру на зарплату. Съемочных дней — два-три в месяц, в остальное время работай на других картинах».
Трудился я и впрямь без продыху. За полтора года заработал огромные деньги и расплатился.
Через несколько лет Белов построил себе кооператив на Мосфильмовской, и я выкупил его долю. Теперь у моей семьи, где росли два пацана, было отдельное жилье. Сделали ремонт, купили мебель, машину. Вроде можно было бы и передохнуть, но я так привык к сумасшедшему рабочему ритму, что в редкие свободные дни не знал, куда себя деть. Теперь и молодые режиссеры, когда им требовался актер для яркого эпизода, спрашивали у старших:
