— Девушка, поймите, это сложная вещь, явно не ваш репертуар.
Я настаивала:
— Дайте хотя бы спеть, а потом решайте.
С кислыми лицами согласились. Когда закончила, один из них достал мобильник и позвонил Аксюте: «Юрий Викторович, у нас проблемка. Вот послушайте». А потом обращаясь ко мне: «Давай пой снова». Аксюта послушал и разрешил мне исполнить эту песню на «слепых».
Приехала на съемки в девять утра, а очередь до меня дошла в девять вечера. Двенадцать часов стресса: ломило все тело, ноги, плечи. К тому же перед самым выступлением сильно захотелось в туалет. А на мне комбинезон на пуговичках — расстегнуть непростое дело. Только зашла в кабинку, вбегает девочка, кричит: «Аглая, на сцену!» И вместо того чтобы послать всех на фиг, я рванула за ней. Естественно, была абсолютно рассредоточена. Помню коридор, в конце — двери. Стою и думаю: как же хочется оказаться дома под одеялом!
Я ни разу так не боялась сцены. Конечно же, волновалась, когда семнадцатилетней выпускала «Монте-Кристо», но до такой степени плохо не было. А тут состояние на грани обморока. Во время выступления оркестр сильно замедлил темп, я себя не слышала. По гамбургскому счету, конечно, облажалась. Когда позже смотрела свое выступление, поняла, что сама бы к себе не повернулась. Это точно! Я вообще свой самый большой критик, редко собой довольна.
Меня поразило другое. Обычно как бы неудачно ни выступал конкурсант, сидящие в креслах наставники старались быть предельно вежливыми, толерантными. Их главной задачей было не обидеть конкурсанта. Позже люди, работавшие на проекте, признали: такой уникальной грубости, которая прозвучала в мой адрес, им слышать не доводилось. На Диму Билана, пафос выступления которого сводился к тому, что на проекте мне делать нечего, зла не держу. Но теперь, когда он стал сниматься в кино, тоже очень хотелось бы спросить: что он забыл на съемочной площадке? Пелагея, неизвестная до «Голоса» персона, к тому же абсолютно никакая вокалистка с минимальным диапазоном, почему-то сразу перешла со мной на ты и менторским тоном заявила, что у меня не было ни одной чистой ноты и ужасные низы. Подытожил «душка» Градский, сказав, что когда я пою, ему хочется выключить магнитофон. Уже уходя, услышала еще одну его реплику: мол, пела она ужасно, но красавица, ей бы сниматься в кино. Лишь джентльмен Леонид Агутин был явно не в восторге от наезда других наставников, он промолчал. Мне стоило больших усилий не расплакаться и не послать их всех куда подальше. Я не против замечаний, но не в такой же форме!
