И вот теперь вижу перед собой довольно молодого человека с очаровательной улыбкой и абсолютно детским драйвом в глазах. Невольно воскликнула: «Господи, так вы же совсем нестарый!» Радзинский воспринял это как чистый комплимент, и, думаю, в тот момент любовь ко мне и вошла в его сердце. Сначала мы виделись втроем, но у подружки был свой роман, а Радзинский стал ухаживать за мной — в основном забалтывая. Слушать его было очень интересно, как живой телевизор.
Я снимала комнату в частном секторе. Хозяйку нашу звали Полина, у нее была еще одна постоялица — девушка Света, с которой мы часто играли в карты на крыльце. И вдруг эта Света стала отзываться о Радзинском очень плохо. Она видела, что он провожает меня по вечерам до калитки. «Я его знаю, он карьерист, конъюнктурщик, и вообще», — стала просвещать меня Света и когда, совсем забывшись, перешла на личности, мне вдруг сделалось так обидно за него, что я переоделась и в эту ночь решила остаться с ним. Как будто хотела его защитить.
Но такое огромное множество девиц готово было бегать за Радзинским (видела несколько сцен, как они к нему клеились), что поняла: чтобы не попасть в их число, нужно что-то придумать. Несмотря на все его обаяние и то, что он явно увлекся мной, все-таки понимала, что в Эдварде Станиславовиче достаточно избалованности и высокомерия и что у него нет задачи чего-то достигнуть в наших отношениях. Поэтому, чтобы он выделил меня из толпы своих поклонниц, надо ему эту задачу поставить. Я сказала Радзинскому, что уезжаю двадцать шестого, а на самом деле уезжала двадцатого. И попросила подругу: «Если он придет и будет спрашивать мой телефон, дай. Но скажи так: «Лене стало скучно, она поменяла билет и уехала». Расчет был прост: Эдвард Станиславович, услыхав, что кому-то с ним скучно, просто «отдаст концы». Он обязательно захочет узнать причину, отчего же скучно, ведь многие люди признаются, что слушают завороженно, когда Радзинский что-то рассказывает.
Эдвард Станиславович потом мне сказал: «Я не спрашивал телефон, она сама дала». Так что не знаю, как все было на самом деле. Но то, что просила ему сказать, подружка передала. И Радзинский, конечно, позвонил. Мы встретились, я стала вести себя как кокетка, у нас начался роман.
